Венедикт Ерофеев: человек нездешний

И в самом деле, все глупости и пошлости, которыми обменивались посетители, попадали в Венечку; обыкновенно лёжа, из своего непрекрасного далёка он обозревал собравшихся взглядом, описание которого я нашла у Хлебникова:

Безумно русских глаз иглаВонзилась в нас, проста, светла.В нём взор разверзнут

Каких-то страшных деревень.И липа других после него — ревень.

Бывало, впрочем, что и его потусторонней терпимости приходил конец. Он рычал: “Молчи, дура!” И дважды при мне выдворил новых знакомцев: одного за скабрёзный анекдот, другого за кощунство, оба старались этим угодить хозяину: ведь, по расхожему представлению о Веничке, и то и другое должно было быть ему приятно. Они не учли одного: человеку перед концом это нравиться не может. А Веня, как я говорила, жил перед концом. Смертельная болезнь не изменила агонического характера его жизни, только прибавила мучений. Так что, узнав о его смерти, все, наверное, первым словом сказали: “Отмучился”»²³.

Самочувствие Венедикта Ерофеева резко ухудшилось. За год до его смерти советская власть попыталась сделать ему последнюю пакость — урезать пенсию по инвалидности до 28 рублей 04 копеек. Подумать только — это-то онкологическому больному! Таких малых денег не хватило бы даже на его карманные расходы. А на лекарства тем более. Читатель знает, что Венедикт Ерофеев был безразличен к шикарной жизни. К тому же неведомым чиновником или чиновницей ему был рекомендован «бессрочный лёгкий труд». Что имелось в виду под «лёгким трудом», сказать трудно. Скорее всего — ничего. Такое демонстративное пренебрежение к Венедикту Ерофееву вызвало у его друзей возмущение. Как говорят, дело было даже не в деньгах, а в принципе. Первой подала голос Светлана Мельникова. Она пришла к главному редактору еженедельника «Литературная Россия» Эрнсту Ивановичу Сафонову и сказала, что необходимо принять ответные меры. Ведь сознательно убивают русского писателя! Ею было также написано соответствующее письмо в адрес редакции. Публиковать письмо в «Литературной России» не пришлось. Журналист Евгений Некрасов воззвал к совести коллег-литераторов, и Венедикт Ерофеев сделался членом Литфонда Союза писателей СССР с полагающейся ему при этом статусе пенсией в 100 рублей. Справедливость всё-таки восторжествовала. Но приключившаяся с ним смертельная хворь никуда не ушла. Жить Венедикту Васильевичу оставалось совсем немного — чуть больше года.

ЭПИЛОГ

События, начавшиеся в СССР в конце 1980-х и продолжившиеся в России в 1990-е годы, «оттепелью» не назовёшь. Казалось, наступила весна, перешедшая в знойное лето. Говоря фигурально, не обошлось без солнечных ударов, а если буквально — без летальных исходов. Никто тогда не предполагал, что малоизвестный Венедикт Ерофеев двумя своими сочинениями — поэмой «Москва — Петушки» и трагедией «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» — создаст настоящий медиабум и ажиотаж среди журналистов, критиков и литературоведов. Было такое ощущение, что в нашей стране на протяжении десятков лет существовал «сухой закон», а тут вдруг на каждом углу стали бесплатно раздавать спиртное в любом количестве и ассортименте. И народ, что называется, вздрогнул и всколыхнулся.

Удивительное начиналось время. Во многих педагогических институтах прошли научные конференции, посвящённые творчеству писателя. Так, в 1995 году в издательстве Саратовского государственного педагогического института был выпущен сборник «Художественный мир Венедикта Ерофеева», куда вошли статьи, написанные по текстам докладов на одной из таких конференций. Это был не единичный случай. На наших глазах происходило чудо. Учёные мужи и дамы начали зрить в корень и не оглядываться по сторонам. То есть если слегка привирали, то по недомыслию, а не из-за страха, что смотрящее за мировоззренческой чистотой начальство поймает их на каких-то аллюзиях. Появились очень интересные, по-настоящему творческие работы на стыке социологии, философии и психиатрии. Например, доклад И. В. Вольфсон на материале двух известных произведений разного времени: «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» Томаса де Квинси[459] и «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева. В прежние времена такие сопоставления неизбежно вызвали бы оторопь в научной среде. Как можно сравнивать персонажей, представляющих различные эпохи и общественно-политические формации?! Почему вдруг многих людей привлекли Венедикт Ерофеев и его сочинения?