Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

«Они закончили со мной работать еще много лет назад. Я окончательно вырос… В одиннадцать лет. Но не знал этого до того момента, когда вы попросили меня поговорить с кристаллами. И Зена не знала. Все эти годы она… Ох, Зена, Зена! – Прошло несколько минут, и Горти вновь поднял глаза на зеленокожего гиганта. – А ты?»

«Я не кристаллического происхождения, Горти. Я человек. Просто очень восприимчив как телепат. Ты шарахнул меня в самое уязвимое место. Не удивительно, что ты и Людоед посчитали меня мертвым. Мне и самому сначала так показалось. Но вот Зена действительно…»

Они вместе стояли над маленьким искалеченным телом, думая каждый о своем.

Через некоторое время разговор возобновился.

– Что будем делать с судьей?

«Сейчас уже темно. Я отнесу его к аттракционам. Будет похоже на остановку сердца».

– А с Людоедом?

«В болоте утоплю. После полуночи займусь».

– Ты мне здорово помог, Солум. Я немного… заблудился. Пропал бы, если бы не ты.

«Не надо меня благодарить. Своими мозгами я бы не сообразил. Это устроила Зена. Подробно объяснила, что и как делать. Она знала, что с ней произойдет. И что я человек. Все знала. И все взяла на себя».

– Да, Солум, да… А как быть с девушкой? С Кей?

«Понятия не имею».

– Наверное, пусть возвращается на свое место работы – в Элтонвиль. Если бы только она могла выкинуть из головы всю эту историю.

«Сможет».

– А-а, ну конечно, я могу помочь. Солум, она…

«Знаю. Она тебя любит как человека. Для нее ты и есть человек. Она ни о чем не подозревает».

– Если бы только… Нет, она не моего… вида. Солум, Зена меня тоже любила.

«Да. О, да. Что сам-то будешь делать?»

– Я? Не представляю. Уеду куда-нибудь, буду играть на гитаре.

«А она бы что тебе предложила?»

– Я…

«Людоед причинил много вреда. Зена хотела его остановить. Остановить-то мы его остановили. Однако мне кажется, она хотела бы поправить то зло, которое он успел причинить. По всему нашему маршруту, Горти. В Кентукки – сибирская язва, белладонна на пастбищах Висконсина, африканские гадюки в Аризоне, полиомиелит в Скалистых горах, сыпной тиф в Аллеганских горах. С помощью своих адских кристаллов он выпустил мух це-це во Флориде! Кое-какие места мне известны, но ты мог бы найти остальные намного лучше меня».

– Боже мой, мутации, болезни, змеи…

«Ну?»

– Где я найду такую работу, чтобы… Кто обеспечит… Солум, ты так смотришь на Людоеда – что ты придумал? Думаешь, я…

«Ну?»

– Он на семь сантиметров выше, длинные руки, узкое лицо… Почему бы и нет? Буду выдавать себя за него. По крайней мере, до тех пор, пока Пьер Людойе не уступит балаган Сэму Гортону и не уйдет на покой. Солум, ты умница!

«Нет, это Зена попросила меня подсказать, если ты сам не додумаешься».

– Зена? Ох, Зи… Если ты не против, я хочу побыть с ней наедине.

«Хорошо. Я пока уберу отсюда эту падаль. Солуму не станут задавать вопросов».

Горти провел рукой по волосам Зены. Его взгляд, блуждая по трейлеру, наткнулся на труп Людоеда. Он быстро подошел к нему и, бормоча «не люблю, когда подсматривают», перевернул лицом вниз. Потом сел за стол, на котором лежала мертвая лилипутка. Придвинул кресло, скрестил руки и лег на них щекой. Горти не касался Зены и не смотрел на нее. Но он был с ней, близко-близко. Мягко окликнул ее, как живую:

– Зи?.. Тебе больно, Зи? Судя по твоему виду, больно. Помнишь, что делает котенок на ковре, Зи? Мы часто об этом говорили. Ковер мягкий, котенок вонзает в него когти, потя-я-ягивается. Передние лапы далеко вперед, зад кверху, зевает – а-а-а-у-у-ум! Потом просто валится на бок. Приподними его лапу – она совершенно безвольная – пум! и упала на густой, мягкий ковер. И если представить себя таким котенком вместе с чуть взъерошенной шерстью и виднеющимися розовыми деснами, потому что котику лень плотно сомкнуть челюсти, то боль пройдет сама собой.

А еще…

Тебе больно, потому что ты не такая, как люди, правда, Зи? Интересно, сколько человеческого в самих людях? В «странных людях», лилипутах человечности больше, чем в других. А в тебе и подавно. Да, теперь я понимаю, почему ты страстно желала вырасти. Тебе приходилось притворяться человеком и по-человечески горевать, что ты не выросла большой; таким способом ты скрывала от всех свою неземную природу. Наверное, ты даже порой верила, что ты настоящий человек – пока не столкнулась сегодня с действительностью.

Ты взглянула ей в лицо и умерла.

Ты полна музыки, смеха, слез и страстей – как настоящая женщина. Ты щедра, и тебе не чужда сопричастность.

Эх, Зена, кристаллы сотворили тебя из очень красивой мечты.

Почему они не довели ее до конца?

Почему они не доводят начатое до конца? Почему есть наброски, но нет картин? Есть аккорды, но нет мелодий? А пьесы прерываются на середине второго акта, не достигая развязки?

Зи, не надо ничего говорить…

Разве каждый набросок должен превратиться в картину? Каждая музыкальная тема – в симфонию? Подожди, Зи… Мне пришла в голову важная мысль.