Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

– Ну хорошо, попробую. Обычные взрослые очень щепетильно относятся к появлению друг перед другом без одежды. Они так себя ведут не потому, что в этом есть реальный смысл, а потому, что между взрослыми мужчинами и женщинами существует разница. Она больше, чем между мальчиками и девочками. Лилипут остается похожим на ребенка всю жизнь, разве что за исключением пары лет. Поэтому мы на такие вещи внимания не обращаем. Что касается тебя и меня, лучше сразу договориться, что между нами разницы нет. Во-первых, никто кроме Зайки и Гаваны не знает, что ты мальчик. Во-вторых, эта комната слишком мала, чтобы двое живущих в ней человек шарахались, воротили нос и прятались друг от друга из-за каких-то пустяков. Сечешь?

– В-вроде.

Зена помогла мальчику раздеться и прочитала подробный курс, что значит быть женщиной, начиная с ухода за кожей и кончая гардеробом.

– Скажи-ка, Горти, – спросила она, выдвигая ящик с одеждой, – что у тебя в бумажном мешке?

– Джанки. Кукла на пружинке. Была. Арманд ее раздавил… Я уже рассказывал. А потом этот человек в грузовике доломал.

– Можно посмотреть?

Возясь с парой женских чулок, мальчик кивнул в сторону одной из кроватей.

– Смотри.

Зена достала ошметки папье-маше.

– Сразу два! – Она взглянула на Горти с таким выражением, будто он стал лиловым с ног до головы или вдруг отрастил кроличьи уши. – Два!.. Мне показалось, что в закусочной я видела только один. Они правда твои? Оба?

– Это глаза Джанки.

– Где ты его взял?

– Он был у меня еще до усыновления. Полицейский обнаружил меня, когда я был грудным ребенком. Доставил в приют. Там и появился Джанки. Моих родителей, по-видимому, не нашли.

– И Джанки все время был с тобой?

– Да. Иначе нельзя.

– Почему?

– Как эта штука застегивается?

Зена подавила порыв загнать мальчишку в угол и не выпускать его оттуда, пока не вытянет из него все сведения.

– Мы говорили о Джанки, – терпеливо напомнила она.

– А-а… Ну, просто он всегда должен быть рядом. Нет, не обязательно рядом. Я могу далеко отходить, лишь бы с Джанки ничего не случалось. Пока он, конечно, со мной. То есть я могу не смотреть на него целый год, и ничего страшного, но если его кто-нибудь возьмет, я сразу почувствую, а если кто-то сделает ему больно, я тоже ощущаю боль. Понятно?

– Еще как, – удивленно подтвердила Зена.

Поток радости в который раз захлестнул Горти – эти люди были удивительно понятливы.

– Раньше я думал, что у каждого человека есть похожая вещь, – добавил он – Что, потеряв ее, они болеют. Мне даже в голову не приходило спрашивать. Потом Арманд заметил мою связь с Джанки, стал его прятать, чтобы меня позлить. Как-то раз выбросил его в мусор. Я так разболелся, что пришлось вызывать врача. Продолжал звать Джанки. Врач сказал: либо вы вернете Джанки ребенку, либо он умрет. Сказал, что это какая-то идея, фикус.

– Идея-фикс. Я c этим сталкивалась, – улыбнулась Зена.

– Арманд – гад, но ему пришлось уступить. Короче, он засунул Джанки на верхнюю полку шкафа и, считай, забыл.

– Не девочка – мечта, – восхищенно произнесла Зена. Она положила руки на плечи Горти и серьезно посмотрела ему в глаза. – Слушай внимательно. Это очень важно. Речь идет о Людоеде. Через несколько минут тебя ему покажут, мне придется рассказывать твою историю – врать как сивый мерин. Ты мне помогай. Он должен поверить, иначе не разрешит тебе остаться.

– У меня отличная память, – встревоженно ответил Горти. – Могу запомнить все, что захочу. Что я должен говорить?

– Хорошо. – Зена на секунду опустила веки, задумалась. – Я была сиротой. Меня отправили жить с моей теткой Жозефиной. Когда я поняла, что не вырасту и буду лилипуткой, сбежала с бродячей труппой. Я провела с ней несколько лет, прежде чем повстречалась с Людоедом и согласилась на него работать. Теперь ты… – Зена облизнула губы. – Тетка Жозефина вышла замуж во второй раз и родила двух детей. Первый ребенок умер, ты была вторым. Когда она убедилась, что и ты лилипутка, то стала с тобой очень плохо обращаться. Ты сбежала из дома. Работала одно время на летних гастролях. Тебя заприметил рабочий сцены, плотник. Вчера вечером он схватил тебя и затащил в свою мастерскую, заставил тебя делать ужасные вещи, настолько ужасные, что ты не можешь говорить об этом вслух. Понял? Если будет допытываться, не отвечай – плачь. Все запомнил?

– Легко, – буднично ответил Горти. – Которая кровать моя?

Зена нахмурилась.

– Голубь, это дико важно. Ты должен запомнить каждое мое слово.

– О, я запомнил, – ответил Горти. К вящему изумлению Зены, он отбарабанил все, что она сказала, слово в слово.

– Ух ты! – Зена чмокнула его в щеку. Горти порозовел. – Ты быстро учишься! Чудесно. Ну, хорошо. Тебе девятнадцать лет, а зовут тебя э-э… Гортензия. Это на тот случай, если кто-нибудь в тот же день в присутствии Людоеда крикнет «Горти!». А так все будут звать тебя Детка. Усек?

– Девятнадцать лет, Гортензия, Детка. Заметано.

– Молодец. И пусть это останется между нами. Главное, никогда – никогда! – не говори Людоеду о Джанки. Мы здесь найдем твоему приятелю место, и впредь ни с кем, кроме меня, его не обсуждай. Обещаешь?