Венок на могилу ветра

Как-то раз он, нарочно нетрезвый, позволяет себе ввалиться на женскую половину, когда кроме мачехи там и нет никого. Дзака кормит дочь грудью. Не сказав ей ни слова, он берет ее волосы в руку, нахально заглядывает в лицо, а другой рукой шарит незряче в открытом разрезе, больно сжимает выловленный оттуда сосок. Дохнув на нее перегаром, поднимает ладонь, нюхает белую каплю, задрав голову, ловит каплю себе на язык и с издевательским чавканьем пробует молоко на вкус. Потом удовлетворенно кивает, но, прежде чем выскользнуть за порог, неожиданно бьет наотмашь мачеху по лицу. Вот и вся его месть. А больше — ничего, словно все прощено и забыто.

Но спустя ровно год, в такой же почти гладкий день, мальчик его умирает от кори, заразившись от дочки Дзака. Сама Ацырухс поправляется. Жена Цоцко сереет лицом и глохнет от горя. По ночам она громко беседует, проклиная весь дом и Дзака. Цоцко пытается ее утихомирить руками и ласками, веревкой, потом кнутом, но даже к боли она безучастна. У него ничего не выходит.

— Оставь, — говорит отец. — Время ее образумит. А на крики ее я и Женщина не обращаем внимания. Пусть ее говорит и ругается… Это пройдет.

Цоцко безучастно кивает. Той же ночью к нему приходит Дзака. Жена ее даже не замечает. Дзака настолько безумна, что остается в комнате с ним до рассвета. Уходя, она плачет. У Цоцко горько во рту, словно он жевал гребень. Чтобы не повторилось, на какое-то время он переходит спать к сыновьям. Дзака его ненавидит. Они снова враги. «Ну и черт с ней, — думает он, — черт с ней и с Роксаной…» Нет, неправда, он никогда ее не хотел. Ни одну, ни вторую. Та всегда была для него лишь сестрой.

Роксана страдает. Она будто ревнует отца к белокурой малютке, которую сама же и боготворит. Все это так глупо, что она переносит свой гнев на Дзака. Несколько раз они нехорошо, подло ссорятся. У Роксаны такое чувство, будто та ревнует не меньше ее. Разве возможна такая вот ерунда?..

Иногда ей хочется стать некрасивой и старой, и сидеть на лавке у теплой печи, сложив на дряблых коленях коричневые морщинистые руки. Ей хочется, чтобы умерла ее плоть. Какое счастье, должно бьггь, сжав бедра, обнаружить в своем средоточье лишь кисть сухого укропа, закрывшего промежность мягко-мертвым пучком!.. У нее же внутри по-прежнему жар. Все те же беда и томленье… «Я никому не нужна», — в тысячный раз в этот день привычно и скоро размышляет она, облизнув горячие губы, и уже точно знает, что ей опять не сдержаться. К полудню она запрягает коня…

Туган вполне счастлив. О жене его нечего и говорить: кончились ее страдания, сбылись молитвы. Оба они словно разом ожили и даже чуть округлились. У Тугана наметилось брюшко, а супруга его всем на диво разрумянилась в пламя щеками. «Похожи на двух воробьев у кормушки», — думает о них Казге-ри и весело, задиристо смеется.

— Ты чего? — озадачена мать.

— Что дурачишься? — отец больше сердится.

Казгери пожимает плечами, убегает, ничего не ответив. Что-то разъяснять за просто так он не привык. Слова нужны тогда, когда их можно с толком обменять. Все остальное — болтовня.

Казгери парень смышленый. Хотя кохму-то в ауле нет-нет, да и покажется, что только недоумок может весь день напролет носиться без дела на своих кривущих ногах, радуясь непонятно чему и раздражая достойных людей своим смехом. Однако носиться так у Казгери есть свой резон. Его цепкий взгляд подмечает буквально все и сразу. В особенности то, что выдает запах тайны, а если повезет, то сложится в ее разгадку, продать которую — раз плюнуть. Надо только знать, когда и кому. Если не ленишься бегать, можешь неплохо заработать на беготне. Не сейчас, так потом. Коли тайн много, ты просто ждешь, когда они должным образом вызреют, а потом продаешь их одну по одной тому, кто тем временем сам поспел для того, чтоб услышать разгадку. Все просто.

Когда Казгери понимает, что между Дзака и Цоцко пробежала какая-то тень, он пробует выследить ее, идя по пятам, но у него сперва не выходит. Потом он видит случайно, как плачет Роксана в лесу, положив свою голову на плечо мужчины. Ба!.. Да это ж Цоцко! Примерз словно камень и только руку отводит за спину, будто хочет ее удержать от беды. Казгери любопытно. Что за этим стоит?..

Однажды он все понимает. У-у-у-у… Такую тайну опасно и знать. Он бежит от нее, покуда хватает терпенья и страха, но жажда продать все же сильней. Сперва он идет прямиком к свой тетке, петляет нашкодившим псом вкруг да около, ищет, с чего бы начать разговор, но, едва приступив, получает пощечину, а вдобавок к ней — крепкий пинок.

— Пошел-ка ты вон, шакаленок бесстыжий!.. — Роксана совсем по-мужски плюет ему вслед. — Мне на то начхать. Расскажи ты хоть деду… Вот дешевая мразь!..

Слова ее просто обидны. Они Казгери задевают. Только подумать, вроде красивая, умная, а поди ж ты, оказалась дурой из дур… Пусть пеняет сама на себя.