Верность сестер Митфорд

Мы стараемся не обращать внимания на сердитого отца и продолжаем обсуждать здоровье Юнити и рекомендации местных врачей. Они не возражают, если Юнити через неделю отправится в Мюнхен. Но возникает другой вопрос, причем острее, чем когда-либо прежде. Почему Муля и Пуля позволяют ей отправиться в политически нестабильную и агрессивную страну в такое время? В страну, которая вполне может оказаться в состоянии войны с Великобританией, если Чемберлену не удастся заключить мир? Представляю, что сказал бы об этом Уинстон. Хорошо, что Питера тут нет, он бы уже схлестнулся с Мулей, Пулей и Дианой. Чем больше я думаю об этом, тем настойчивее спрашиваю себя: надо ли мне что-то предпринять?

— Вы правда думаете, что Юнити разумно возвращаться в Германию? — спрашиваю я.

Все оглядываются на меня так, словно у меня голова Медузы Горгоны. Я тоже всматриваюсь в них и понимаю, что у каждого из них есть свои причины, чтобы позволить Юнити вернуться назад в паутину и даже подтолкнуть ее к этому. Муля и Пуля не справляются с настырной и неуправляемой Юнити, а Диане нужен доступ к Гитлеру и высокопоставленным нацистским чиновникам, который сестра ей может обеспечить, не говоря о том, что Юнити станет идеальным прикрытием для постоянных поездок туда. Все молчат, а Юнити выпаливает:

— Перестаньте говорить обо мне так, словно меня здесь нет. Нэнси, я знаю, что твои взгляды на фюрера не изменились со времен «Потасовки»: я простила тебя за них, но не забыла.

Ярость в ее голосе так искренна, что я пугаюсь.

— Мои взгляды на Гитлера тут ни при чем. Я говорю о политических и военных беспорядках на континенте. Что если Чемберлен не сможет заключить мир? Ты застрянешь в тылу врага, а я беспокоюсь о младшей сестре.

Я смотрю на нее и вижу потерянную, одинокую девушку, какой она всегда и была.

На ее губах появляется самодовольная улыбка, она уже не сердится.

— Нэнс, не переживай обо мне. Среди нацистов я в безопасности. Гитлер и его люди будут защищать меня до победного конца. В конце концов, я их Валькирия.

Ее слова настораживают, но я просто разозлю и оттолкну ее, если скажу об этом. Пока я обдумываю свои следующие слова, она восклицает:

— В конце концов, мой фюрер скоро будет править нами всеми. Просто подождите, и вы увидите, что будет после Чехословакии.

Я обвожу комнату взглядом, чтобы посмотреть, какое впечатление ее слова произвели на остальных, и вижу, что только Диана, похоже, не удивлена. Я хочу спросить Юнити, на что она намекает, но тут в комнату заглядывает няня.

— Мэм, — окликает она Диану. — Дети хотят вас кое о чем спросить.

— Иду, — отзывается Диана и заставляет себя встать. Она медленно направляется к дверям и на ходу говорит: — Наверное, мне не стоило приводить Джонатана и Десмонда повидать тетю Юнити. Они слишком назойливы.

— Ерунда! — одновременно вопят Муля и Юнити. — Вовсе нет! Мы хотели их увидеть!

Диана уходит, в комнате воцаряется тишина. Внезапно мне приходит в голову, что я тоже хотела бы увидеть мальчиков. Я вскакиваю со словами:

— Я сто лет не видела Джонатана и Десмонда. Заскочу к ним.

Я шагаю по коридору к кабинету, где, как я предполагаю, мальчики Дианы прячутся вместе с няней, поскольку я не видела и не слышала их с тех пор, как приехала. Дверь кабинета с легким скрипом приоткрывается, и я заглядываю внутрь, не показываясь пока, надеясь сделать мальчикам сюрприз. Из-за неприязни Мосли я редко их вижу и на секунду с тревогой задумываюсь, помнят ли они меня.

В приоткрывшуюся щель я вижу, что Диана опустилась на колени перед сыновьями и поправляет их позы. Что она делает, особенно в ее положении? Затем она резко встает и отдает команду:

— Хорошо, мальчики, теперь, когда вы правильно стоите, давайте я вас послушаю.

Она отступает назад, открывая моему взгляду Джонатана и Десмонда. Очаровательные светловолосые мальчуганы прикладывают руки ко лбу в приветственном жесте. Что, черт возьми, здесь происходит? Они салютуют и выкрикивают: «Хайль Гитлер!»

Восторженно хлопая в ладоши, Диана широко улыбается и говорит:

— Прекрасно! Нужно будет только еще потренироваться, чтобы все было идеально. Важно, чтобы к приезду фюрера все было безупречно, верно?

Мальчики энергично кивают головами, а она спрашивает:

— Ну что, я ответила на ваш вопрос, как правильно приветствовать нашего фюрера? Тогда я вернусь к вашим бабушке с дедушкой и тетям.

Мне хочется закричать от этого ужасного зрелища, свидетельницей которого я только что стала, но я зажимаю рот рукой. Бесшумно отступаю от двери, стараясь не скрипнуть половицами. Я поворачиваюсь, чтобы пройти по коридору назад в гостиную и вижу няню мальчиков, застывшую в тени. На секунду наши взгляды встречаются, и я замираю, но притворяюсь, будто ничего предосудительного не случилось. Няня очень странно смотрит на меня, и мне хочется остановиться и расспросить ее. Но я не могу.