Весенная пора

— А ведь это человек сам захвалил беса, — объясняет Василий. И рассказывает, как однажды бесенок побывал на свадьбе и вернулся к родителям заплаканный. — «Что с тобой?» — спросили старые бесы. «Да, как же! — говорит. — Сидел я спокойно в левом углу, никому не мешал. А люди спьяну опрокинули котел с кашей да сказали, что это бес напроказил». Жалуется бесенок и волосатой ладошкой слезы вытирает. «Всегда они в своей глупости нас обвиняют», — сказали старые бесы и тоже залились слезами.

— Это, пожалуй, правда, — вставляет Егордан. — Однажды я заночевал в тайге, в заброшенной юрте. Под утро вдруг слышу сквозь сон — выходит из хотона черт. Да так тяжело дышит и громко ногами топает! Я притаился. Остановился черт в проходе между хотоном и юртой и сердито запыхтел. Я как вскочил, голый, и с криком схватил ружье. Тут что-то белое прошмыгнуло в хотон. Я туда. А это, оказывается, заяц забежал в открытую дверь. Выскочил он, значит, наружу, остановился на опушке и со страху не знает куда бежать. Ну, тут я его, черта, и подстрелил из окошка.

— Вот, вот!

Так как старик к бесам относится пренебрежительно, он уверен, что человек легко может их одолеть, сноровка только нужна.

Он и к религии весьма равнодушен.

— У попа у самого много грехов, — убежденно говорит он. — Как же он может за другого молиться?

Пожалуй, старик сомневается даже в существовании рая и ада.

— Вот если бы кто вернулся оттуда и рассказал людям о тамошних делах… — вздыхает Василий.

У него в избе, в переднем углу, висят два медных креста, вставленных в четырехугольные деревянные рамки. Утром и вечером старик нехотя крестится в их сторону. Под божницей приклеен портрет худощавого человека с длинной редкой бородкой, который сидит, сложив на груди руки. Под портретом мелко написаны какие-то строчки. Сбоку прибита старая, засиженная мухами картинка: здоровенный, румяный парень стоит у гроба, а за ним — страшный, улыбающийся скелет с поднятой косой. Иногда перед сном старый Боллорутта, сделав в сторону икон два-три быстрых взмаха, берет со стола свечу и направляется в передний угол… Там он разглядывает картинку и рассуждает сам с собой:

— Да, вот это правда. Сколько бы мы, люди, ни бились, а не обмануть нам эту барыню с косой. Уж она-то дождется последнего положенного нам часа, взмахнет косой и перережет, как травку, нашу жизнь. Вот, Егордан, перед человеком гроб стоит, а сзади — ангел смерти. Это, друг мой, про каждого из нас. Ты как думаешь?

— Да, от этого не уйдешь, — равнодушно отзывается Егордан из левой половины избы.

Свеча в руках у Василия на миг освещает изображение болезненно худощавого человека с бородкой.

— Так и не знаю, что за господин. Давным-давно прилепил его брат покойной жены, с тех пор и сидит он здесь. Чинов на нем никаких не заметно… Видать, просто болеет: уж очень худой, и волос на голове мало. Барыня-то скоро, видать, взмахнет над ним своей косой… Слышь, Майыс, ты как думаешь?

— А может, давно взмахнула!! — с необычной для нее охотой отвечает Майыс и уходит к Федосье, в левую половину.

Никитка, сидевший у камелька с книгой, вдруг оглядывается назад, в темноту, как бы ища за собой барыню с косой, и подвигается поближе к свету.

Боллорутта гасит свечу и, что-то шепча, укладывается спать на исчезнувшие во мраке нары. За перегородкой женщины шьют, а Егордан плетет сачок для рыбы. Рядом в постельных лохмотьях ворочаются во сне Алексей и маленький Семен.

А Никитка в это время живет где-то далеко-далеко — в больших городах, среди неведомых людей. Какой-то парень еще в детстве украл пятачок, потом, осмелев оттого, что случай сошел для него безнаказанно, стал воровать все чаше и больше, пока не попался. Закованный в цепи, он встретил по пути в тюрьму отца, бросился к нему на шею и, плача, покаялся: «Пятачок погубил». Так из-за пятачка и пропала молодая жизнь. Не нужно воровать, лгать и обманывать — вот чему учит замечательный русский писатель с большой бородой и взлохмаченными бровями.

А вот какая-то собачонка укусила человека. Узнав об этом, десятник города возмутился. Люди говорят, что собачонка принадлежит каким-то беднякам, просто дворняга. И десятник города приказывает пристрелить тварь. Но батрак генерала заявляет, что это господская собака, и десятник города мгновенно обрушивает свой гнев па пострадавшего. Правда ему не нужна, лишь бы угодить господам.

Этот рассказ, где высмеиваются зло, неправда, несправедливость, написал милый, тихий русский человек в очках без оправы. Вот бы написал он рассказ про Сыгаевых! О том, как старый князь отнял Дулгалах и оставил Егордана с семьей без земли, и о том, как Вася Сыгаев обидел Никиту, а виноватым оказался он же, Никита…

Уже поздно вечером кто-то завозился за дверью, шурша промерзшей кожаной обивкой.

— А, пришла, бедняжка!

С этими словами хозяин быстро поднимается и отворяет дверь.