Весенняя пора

Он задавал суду и свидетелям язвительные вопросы и ко всему придирался. По привычке он сказал было «мы, беспартийные», на что зал ответил шумным негодованием.

Хитрый Судов был вкрадчив, покорен, признавал свои провинности, уверял, что он поддался дурному влиянию Сыгаева, и еще раз напомнил, что у него мать русская, а отец якут.

Речь Владимирова была, как всегда, беспорядочна. Он говорил и о прошлой темноте якутского народа, о значении техникума, о том, что самый последний кучер настоящего русского капиталиста был гораздо богаче самого первого якутского богача. А в конце пожаловался на то, что его испортили Сыгаев и Судов.

Товарищеский суд вынес решение войти с ходатайством в Наркомпрос об исключении Сыгаева, Судова и Владимирова из техникума.

Вскоре все трое были исключены.

СТАРШИЙ ТОВАРИЩ

Данилов доставал Никите книги, а потом расспрашивал о прочитанном. С ним, с суровым и правдивым другом, Никита просиживал целые вечера. Со всеми своими недоумениями и волнениями он обращался к Данилову, к своему старшему товарищу по комсомолу, единственному из студентов члену партии. А еще очень и очень многое было непонятно или просто неведомо любознательной и страстной душе юноши даже и после того, как его стали называть комсомольским журналистом.

Человек, который мало знает, двигается по жизни будто на четвереньках и видит только то, что у него под носом. Каждая кучка мусора, любая щепочка, какой-нибудь осколок стекла — все это встает перед ним непреодолимой преградой, в сотни раз увеличиваясь в его глазах. Но зато какое счастье, если подойдет в это время к нему зоркий и сильный товарищ, поднимет его на ноги и пусть даже сделает при этом больно! А в Советской стране ты всегда найдешь таких друзей.

Как широка дорога к счастью, открытая советской властью для народа, какие «горы го́ря» уже перешел народ, как просторен и чист горизонт, освещенный лучами восходящего солнца коммунизма!

Как широка советская земля, как прекрасна природа, как свеж и чист воздух великой родины! Молодому советскому человеку стоит только найти опору, стоит только по-настоящему захотеть — и он пойдет и пойдет вперед, ступая все смелей и тверже!

Проня Данилов порой бывал крутым и беспощадным другом. Если надо, он не пощадит твоего мелкого самолюбия и не остановится перед тем, что тебе будет больно, неловко или стыдно. Поглаживать по головке, закрывать глаза на недостатки товарища, бояться расстроить его, паиньку, — больше причинишь ему вреда, сильнее обидишь.

Как часто казалось Никите: он все понял или «здорово высказался», — а потом выяснилось, что он почти ничего не понял и высказался весьма наивно. Вначале он испытывал огорчение и умолкал, досадуя на себя и на всех. Но на кого же было обижаться, как не на самого себя, когда экономполитика и политэкономия действительно не одно и то же, когда географий-то оказывается целых три, и индейцы и индийцы совсем даже разные народы!..

Если Никита чего не понимал или в чем-нибудь сомневался, Данилов терпеливо и умело объяснял ему. Случалось и так, что учитель откровенно говорил ученику: «Сам я, брат, не знаю этого. Но обязательно узнаю». И через несколько дней, когда Никита уже не помнил о том разговоре, Данилов с довольной улыбкой на лице сообщал:

— А я ведь узнал, Никитушка.

— Что? — удивлялся Никита.

— Уже забыл! А я об этом две брошюры прочитал и в горкоме у десятерых справлялся!

Так дружил с Никитой и воспитывал его Данилов все три года совместной жизни.

У подножья гор, в пяти верстах от Якутска, в сосновом бору, размещались дачи техникума с прилегающими к ним полями. Студенты, которые летом не уезжали к родным, жили там, разводили огороды, косили а некоторые ходили оттуда в город на работу.

Два лета подряд Данилов и Ляглярин ежедневно вместе шагали в город. Данилов работал в горкоме партии, а Никита — в комсомольской газете. И наступающее третье лето Данилов, окончив педтехникум, должен был оставаться в городе на партийной работе. Никита же твердо решил получить в редакции отпуск, съездить в Талбу, повидаться с родными и привезти в город Алексея, окончившего в этом году семилетку. Все это он, предусмотрительный человек, давно уж согласовал с обкомом комсомола и с родными.

Весной с высоких гор с шумом низвергаются по ложбинам и падям бурные потоки. Огороды и покосы техникума находились как раз в одной из таких падей. И вот было решено построить здесь плотину для орошения всего участка.

Данилов заказал Ляглярину для первомайского номера стенгазеты, как он говорил «статью поярче», которая призывала бы всех на стройку.

О том, что на воскресник комсомольцы идут в обязательном порядке, а все остальные добровольно, висело в техникуме специальное объявление. Кроме того, об этом же Данилов объявлял на общем и комсомольском собраниях.