Весенний месяц ноябрь. Повести и рассказы. Теория литературы, публицистика

Утром на завтрак приготовили пюре с тушёным мясом. Микола и Архип, сосед по столу, к пюре не притронулись: знали, что в него, горячее и аппетитное на вид, подкладывают прошлогоднюю мороженую картошку, от которой тошнило.

Пока в столовой бойко стучали вилками, Микола и Архип заспешили на улицу. Там их ждали Халва и Малюта. Все вместе двинулись в дальний конец сада, где у ограды пряталась в полуоблетевших жёлто-красных кустах полуразрушенная летняя эстрада: дело требовалось обсудить спокойно, без лишних глаз.

Погода с утра выдалась тёплая. Над головой голубело небо. «Кто его разберёт: что там будет вечером», – подумал Микола. Расшвыривая ботинками опавшую листву, он подошёл к ближней лавке и бухнулся на потемневшую доску. Пошарил в кармане, но тут вспомнил, что всё уже выкурил вчера… Рядом расселись другие.

– Ну, кого возьмём? – Микола уставился на Архипа.

– Светка просится… Свой человек.

– Она что-нибудь припасла?

– Я надеюсь, – Архип довольно скривился.

– Думаешь, нам чего-нибудь достанется? – встрепенулся Малюта. – Это ж крокодил, а не баба! Прогл'oтина – все сама выжрет!

«Ніяка вона не баба», – Микола устало глядел себе под ноги.

– Ты что! – встрял Халва. – Да если Светку с другими бабами оставить, они опять её исцарапают, как в прошлый раз! Помнишь, Микола?..

Тот кивнул. Остальные молчали – возражать не рисковали.

– Они ж Светку ненавидят!..

«Есть за что ненавидеть. Света в этом году самая красивая, и Мерин ей проходу не даёт… Ладно, пускай считают, что у меня к ней интерес. А то полгода один хожу. Небось, думают фиг знает что…» Микола приподнял подбородок. Посматривали по сторонам. Один Халва преданно глядел, ждал, что скажет шеф.

– Может, Мерина позовём?

– Так он не из нашей конторы! – Архип разочарованно сплюнул.

– Ну, и что? Зато разлив местный, хватит, чтоб надраться. Пойдём в бор с Мерином, никто не привяжется, да и выпивки завались…

«У Мерина знакомцы в Слободе, распивают вместе с детского сада… А без него в бор наведываться опасно: местные бродят компанией по восемь-десять человек, – морды тупые, здоровые, предлог, чтоб придраться, всегда найдут».

Микола ждал. Все молчали.

«Значит, мне доверяют, а от Мерина и вправду подальше. А то ещё вольтов своих притащит: и так уж весь восьмой класс на него шестерит…»

Но Малюта струхнул:

– Хрен с ним. Давай возьмём Мерина. Риску меньше.

Микола облизнул подсохшие губы; до зимы ещё месяц, а уже истрескались.

– Что, очко – жим-жим? – взъелся Халва.

– А у тебя железное?.. – парировал Малюта. – Меня, между прочим, уже предупредили… Если увидят ещё раз с той стороны забора – костей не соберу… А с Мерином сподручнее… Не на веранде же пить! Эрастыч застукает – и домой…

Микола сдавил в губах грустную улыбку: «Вот так… Вроде дом у каждого есть, а так посмотришь-послушаешь и поймёшь: никому неохота туда возвращаться. Ладно, пора заканчивать заседание политбюро…»

– Ну, хорошо. Только, чтоб он один!..

– Будь спок, – обнадёжил Малюта, – если Светку возьмём, придёт один…

Микола заговорил:

– В бор пойдём в одиннадцать, когда в школе кино крутят…

Все умолкли. Только ветер шелестит листвой, да сосны шумят невдалеке.

– Время самое клёвое: по телеку парад показывают. Слобода будет у экранов отмечать… Так что, главное, не мельтешить. И Эрасты-чу на глаза не попадаться. Без пяти, – Микола посмотрел на Архипа, и тот с готовностью подставил циферблат наручных часов, – все должны быть на месте. Архип, выведешь Светку.

– Сделаем… – Архип ухмыльнулся.

Микола встал и побрёл к корпусу – хотелось поваляться на койке. Остальные разошлись кто куда: Халва по привычке рванул к воротам – стрелять курево у прохожих. Малюта направился к турнику – там околачивались «молодые», пыжились по очереди на перекладине, и он их учил. Архип застрял в беседке и клеил скучающих девчонок.

III

Сосновый бор вплотную подступал к санаторию и начинался сразу за забором. В глубине, где столетние кроны продирались к небу, закрывая хвойными опахалами заросли орешника, нашли повал: изглоданные жучками, отполированные дождями и сидельцами брёвна, пространство вокруг которых было усеяно окурками и битым бутылочным стеклом. На одной из таких прогалин и отмечали.

Холодный ветер, прорывавшийся сквозь частокол сосен, приподнимал навес из раскидистых ветвей, и раз за разом чувствительно обжигал руки и лица. «Холодина-то какая», – и Микола поплотнее закутался в куртку. Сидел прямо на земле под самой сосной, прильнув спиной к шершавому стволу. Задрав голову, поглядел из-под ветвей. Над бором нависли угрюмые тучи – надвигался ливень.

Одну бутылку с портвейном уже вылудили. Хозяйственный Халва сунул её в сумку, а сам притулился на пеньке и напропалую резался в карты с Мерином, Архипом и Светкой. Те сидели на брёвнах. Ещё один пень – пошире – был вместо игрального стола. Малюты не было – у самой лазейки он умудрился наткнуться на Павла Эрастовича…

Светка накрасилась-намазалась. Мерин полез обниматься, но она сбросила его лапу. Вот Света послала две или три пьяных улыбки Миколе – бестолку.