Весна сменяет зиму

– Даже если всё пройдёт гладко, мы возьмём центр, обезвредим их ракеты, взорвём котивов на фронте, а Маут останется жив? Он рано или поздно наладит центр и даст ответ. Его ракеты прилетят в наши города, превратив их в прах. Что мы будим делать тогда?

– Мы, будим к этому готовы. Генерал, вы не считаете, что порой нужно рискнуть всем ради победы?

– Я принимаю лишь оправданный риск.

– А, даже если через некоторое время он будет способен нанести ответный удар, мы будим уже готовы, это не будет неожиданностью, в отличие от нашего плана. Пусть мы потеряем город, но извините меня, мы теряем уже город за городом изо дня в день. Я готов пожертвовать грудой строений, но наша цель не дома и люди, наша цель военный потенциал котивов, уничтожив его армию, мы начнём теснить их обратно в Муринию, в которой мы всеми способами будим поднимать бунт.

– И за кем пойдут котивы, если мы убьём Маута?

– За его сыном.

– Маунд такой же фанатик, как и его отец. Он не будет плясать под нашу дудку.

– Маунд нам и не нужен, я надеюсь, он сгинет во время бомбёжки вместе со своими солдатами. У нас есть Мау, он наш союзник и готов принять власть в своей стране. Кстати, он здесь, и готов высказать своё мнение по нашему плану.

В зал вошёл Мау Маут, многие медивские властители были удивлены его появлению, считая его уже мёртвым или замученным в муринской тюрьме. Этот парень был так молод и так худ, что не вызывал у собравшихся, ни страха, ни тревоги, в отличии от отца. Гладкое, почти детское лицо, ухоженные тёмные волосы, свисали на глаза, лёгкий костюмчик и неуклюжие движения в сочетании с растерянностью, вызывали лишь недоумение. Было сложно воспринимать слова Маут и союзник без осторожности. Парень занял место у трибуны и зачитал речь с листка.

– Я Мау Маут, сын Мурзана Маута. Я не разделяю его идеи, как и многие жители Муринии, что живут в страхе перед кровавым режимом. Я перешёл на вашу сторону в желании спасти свою страну и свой народ от тирании и террора, который творит мой отец во главе партии убийц. Если вы окажете мне помощь в свержении этого режима и поддержите мои стремления во власти в родной стране, то я обещаю, что отныне и навсегда мы будем с вами друзьями. Муриния откажется от всех прав на спорные территории и на гетерию, мы выведем войска из Берка, Медивских островов и прочих стран, незаконно оккупированных моим отцом. Я откажусь от поддержки кровавых режимов в странах сателлитах моего отца, накажу всех повинных в геноциде медивского народа и закрою лагеря для незаконно осуждённых. Мы сможем быть друзьями и союзниками, но для этого вы должны мне помочь свергнуть кровавый режим, разбить мурзановские войска и помочь организовать бунт в Муринии.

Зал встретил Мау слабыми аплодисментами. Пихте поднялся с трона и обратился к Мау и присутствующим.

– «Надежда», это наш план по спасению не только нашего народа, но и спасению котивской нации, которую сумасшедший тиран ведёт к уничтожению. Мы должны спасти не только себя, но и мир, ибо если падём мы, то падут и другие и власть на континенте, а следом и в мире захватить тиран, что истребляет неугодные ему народы. Мау Маут наш союзник в этой святой войне. Я готов рисковать, ради великой победы, пусть мы погубим многих из лучших, но если мы не победим погибнут все. Надежда это то, что осталось нам, и мы должны поддержать эту возможность. К тому же в нашем мире скопилось не так много атомного оружия и даже Маут не обладает решающим арсеналом, который бы смог повлиять на войну кардинально. Но если мы затянем с применением этого вида вооружения, то маутовские учёные создадут много новых бомб, пока мы будем бежать дальше и дальше на запад, пока не упрёмся в море и потеряв этот козырь, он сотрёт нас с лица земли. Пора рисковать, но будучи разумным монархом, а не тираном, я не приму это судьбоносное решение без вас. Пора голосовать.

***

Пихте сидел на уютной кованой скамейке, что удачно расположилось в тени огромной ели во внутреннем парке дворца. Был поздний вечер, солнечный диск лениво опускался за горизонт, озирая редкие облачка багровыми лучами. Стало прохладно, зной стих и, усталый пожилой монарх не спеша пил разведённый водой Демьир, который приятно согревал и тут же освежал организм, порой он выпускал синеватые облака сигарного дыма и думая о чём-то своём уставил взор в горизонт. В ногах у него бегали озорные белки, порой трепля его за штанину, требуя новой порции орешков, но раздав уже все лакомства, Пихте лишь разводил руками и пытался объяснить наглым зверькам людскими словами, что с них хватит. Но зверьки не унимались и, то и дело, подбегали вновь и порой даже карабкались по штанине на колени, от куда монарх заботливо спускал их на землю.

– Дедушка! Дедушка! – раздался чей-то милый голос из-за рощи.