Весна сменяет зиму

– Центристом, стал думать о себе больше, чем следовало бы. Даже твоё поведение в отпуске это подтверждает. Ты жалел себя, свои несбывшиеся мечты и предавался пьянству и разврату не от того, что ты такой по натуре. Нет, тебе просто жалко себя, ты думал только о себе, вместо того, чтобы думать об общей идеи. Не ты один пережил ШРОН и потерял друга, таких тысячи, десятки тысяч. Прими тот факт, что ты винтик в системе, а не маленькая система вне её. Общий механизм действует слаженно, когда все его запчасти работают исправно, а сломанные детали, что не поддаются починке, выкидывают, заменяя их новыми. Мысли в твоей голове идут не по тому пути, что должны идти. Мы система, одна слаженная система и только таковой можем быть, не будет системы, будет хаос. Вот, что я пытаюсь тебе донести.

– То есть я должен думать так, как мне велит партия?

– Не партия, а общество, а партия это механизм общества. Что есть общество без должного управления? Стадо, толпа, безумная и безмозглая, а партия это стержень вокруг которого общество объединяется.

– Я не против партии, товарищ полковник.

– Ты, нет, ты не противник системы, ты не бунтарь и я это знаю. Ты просто дурак, который позволяет себе много думать.

– А разве думающие люди дураки?

– Ты думающий дурак, ибо думаешь о шкуре своей, а не об общем деле. В нашем мире много изъянов, как и в нашем обществе, партии. Я старый партиец, я был у истоков создания партии и объединения котивов, я видел много и знаю ещё больше. Наша партия не идеальная машина, в ней всегда есть и будут изъяны, но мы работаем над этим, меняя старое на новое и проводя чистки. То о чем ты начинаешь сейчас задумываться, я узнал уже давно, но смирился и понял истинное предназначение себя в этом мире и обществе. Ты считаешь, что мы давим свободные умы, репрессируем и притесняем таких как ты незаслуженно. Но где та грань когда думающий дурак превратиться во врага и начнёт разлагать армию изнутри? Она незаметна и тогда мы начинаем работать с такими, как ты, хотя могли бы просто расстрелять. Наша цель не уничтожить, Чак, а перевоспитать.

– Я порой думаю, товарищ полковник…

– О чем же ты думаешь?

– О своём прошлом, пытаюсь его понять и анализировать.

– И как у тебя обстоят дела с этим?

– Чем больше я думаю о прошлом, тем больше ненавижу себя. Я ведь убил столько людей, как с этим можно жить?

– На дворе война, сынок, многие убивают.

– Я не только про войну. Ведь будучи горохранной, я расстрелял десяток человек, мужчин женщин, медивов и котивов. Тогда я не думал о них как о людях, мне говорили, что они враги, и я убивал. Спокойно, словно на конвейере какого-нибудь предприятия, стрелял в затылок, а смотря им в глаза и ничего не чувствовал. А сейчас я о них думаю, порой пытаюсь представить их лица, размышляю об их семьях, жизнях, как они были детьми, любили, стремились и как в самом конце своей жизни смотрели на меня. Ведь я поступал плохо, неправильно, нельзя так просто убивать, нельзя превращать убийство в работу, а я превращал.

– Почему нельзя? Общество нужно чистить, чтобы оно жило и развивалось. Ведь ты не задумываешься о том, что чистишь грядку с морковкой от сорняков? Вот и общество наше таже грядка, среди которой растут сорняки, не будишь их вырывать, они разрастутся и погубят урожай. Погубят общество. Мир многогранен, Чак и не всегда справедлив. Для общего блага нужно порой жертвовать своим.

– Я, наверное слишком много говорю и слишком мало думаю над своими словами, – опустив глаза в стол, молвил Чак.

– Ничего страшного, Чак. Я не палач, моё оружие это слово, и я не покараю тебя за то, что ты находишь в себе силы задумываться. Ты как интересный пациент с затяжной болезнью, а я как врач каждый раз набираюсь опыту, для дальнейшей работы. Расслабься, наш разговор останется в этих стенах, кофе будишь?

Чак неуверенно кивнул и Ломер поднялся со стула. Полковник был известным кофеманом и всегда имел его солидные запасы. К тому ж,е его продукт был высшего качества, а не той энергетической бурдой, что поставлялась в армию. Отвинтив крышку термоса, партофицер налил с него в кружку до краёв ароматного, чёрного напитка и протянул Чаку. Тот робко взял кружку за ушко и сделав пару глотков, почувствовал как по организму распространяется мягкое тепло и бодрость. Вкус был отменным, видимо, за много лет Ломер научился мастерски его варить.