Ветры судьбы

Ефросинья посмотрела на неё своими уставшими и слипающимися от сна глазами. Она думала, что в такой тяжелый день полы могут подождать, ведь люди могут ещё бегать на кухню, может быть, и до самого утра. Наверное, эти мысли были видны у неё на лице, так как, уже поднабравший высоту тона, Миланьин голос прокричал:

– И не смотри на меня так, я не благотворительная помощь.

Ефросинья, пересилив себя, схватила ведро и тряпку, и сразу принялась тереть пол от дальнего, сразу за плитой, угла. В тот же момент открылась дверь, наполняя кухню эхом от оркестра. Тетка Наталья, управляющая прислугой, с румянами на щеках, вся сияющая от счастья, ворвалась на кухню. Видя, как Миланья, грузно сидевшая в кресле с поднятыми вверх ногами, попыталась приподняться, она тут же её остановила:

– Так, тихо, девчонки. Все хорошо, все очень хорошо. Расслабьтесь, если есть минута. Я только хотела сказать, как все хорошо идет. Все довольны. Кажется, всем понравились ваши блюда. Я сама слышала много восхищений от гостей.

Миланья повернула свою жирную шею и натянуто улыбнулась.

– Я всегда делала все, что в моих силах. Я думаю, что меня некому упрекнуть

– Да-да, Милашка, ты всегда делаешь невозможное, – повернувшись в темный угол, она увидела свою любимицу в позе и продолжила, – ох, да вот это похоже на пустую трату времени, Ефросинья, прекращай.

В конце фразы её голос немного вздрогнул, так как она поняла, что влезла не в свою епархию, тут же взглянула на повара и в извинительном тоне добавила:

– Они будут снова грязными, даже через час.

– Не будешь ли ты против, если я заставлю её драить ещё через два часа или наутро. Или получу от тебя нагоняй? Не так ли? – Миланья скинула ноги на пол, и вся её грузная фигура была готова подняться во весь рост на защиту своих владений.

– Да, я думаю, что так. Но сегодня случай особенный и я думаю, что пол может подождать одну ночь.

– И ты не будешь злиться завтра?

– Да, если я так сказала, и вы выполнили мой приказ, это будет дурно выглядеть, если противоречить себе, – она снова стала непоколебимой хозяйкой прислуги, – Ефросинья понадобится при мытье посуды.

Ефросинья, понимая, что является сейчас источником конфликта, не спешила менять своего положения, так как, в конце концов, посуда все равно будет ждать её после окончания полов. Она лишь краем глаза видела, как два антагонизма враждебно посмотрели друг на друга.

Наталья покинула кухню.

Часы пробили два часа ночи. Музыка от оркестра все ещё была слышна даже на кухне. Грузная Миланья, держа в одной руке свечу, и, опираясь второй на стол, сердито ворчала:

– Вы, две, готовы?

– Да-да повар, – отвечала Оксана, держа подсвечник в руке.

– Ефросинья? – голос Миланьи прозвучал с угрозой.

– Иду, только вот залью огонь и умою руки.

– Не испытывай моего терпения, детка.

Ефросинья схватила свечу и мигом последовала за Оксаной. В процессии они пошли по длинному коридору, прошли кладовую управляющего, комнату кастелянши и уже почти достигли ступенек, ведущих вниз, как дубовая двойная дверь отворилась, и тетка Наталья вошла, подгоняема волной музыки. Закрывая позади себя дверь, она прошептала:

– Не желает ли кто взглянуть на бал?

Казалось, этого момента Ефросинья ждала весь день, но, уставшая до безумия, она лишь только желала добраться до своей постели. Слава богу, что Миланья отвечала строго и прямолинейно:

– Спасибо, Наталья. Я уже сыта по горло развлечениями.

– Ну а ты, Ефросинья? Не правда ли? – Наталья слегка наклонилась к ней так, что в её сияющих глазах отразилась горящая свеча. По глазам было видно, что она уже успела слегка подогреть свой организм алкоголем. Ефросиния, несмотря на полную усталость, чувствовала себя обязанной этой женщине, которая помогла ей войти в дом Выговских пока временно, но в дальнейшем, вполне возможно, что и постоянно. А может, они будут связаны и на долгие годы. Поэтому Ефросиния всегда была готова удовлетворить желание своей покровительницы. И она сначала кивнула головой, а затем и подтвердила словом:

– Спасибо вам, теть Наталья.

– Я знала, что ты согласишься, – Наталья обняла её как дочь, – тогда погаси свою свечу.

Продолжая держать её за руку, Наталья провела её через дубовые двери и, в углу галереи, они приостановились. Наталья прошептала:

– Подождем здесь, пока снова заиграет музыка, и они начнут танцевать.

Ефросиния мигала глазами от светящихся люстр, подвешенных вдоль галереи. После тусклого кухонного освещения этот яркий свет нервировал её. А этот запах, такой теплый и душистый, словно от ночного сада, кружил её уставшее сознание.

– Так, они начинают, – Наталья осмотрела галерею и, сказав: – Постой здесь тихонько, – прошла вдоль галереи к дальнему окну. Там она остановилась и позвала рукой Ефросинию.