Виллет

– Возможно, перерыв продлится неделю. Чтобы найти достойную замену месье Эммануэлю, потребуется время. Нам предстоит заполнить пустоту полезными занятиями. Профессор намерен лично попрощаться с вами, однако сейчас не располагает досугом, так как готовится к длительному путешествию. Внезапный и настойчивый голос долга призывает его в далекие края. Он решил покинуть Европу на неопределенное время. Возможно, сам он расскажет подробнее. А сегодня, леди, вместо обычного урока с месье Эммануэлем вам придется заняться английским языком под руководством мадемуазель Люси.

Мадам Бек любезно склонила голову, плотнее запахнула шаль и покинула класс.

Повисла тишина, а через некоторое время возник невнятный шум: кажется, многие заплакали.

Шум, шепот и рыдания становились все громче, и я поняла, что дисциплина уступила место возрастающему беспорядку, как будто ученицы ощутили отсутствие внимания и бдительности. Привычка и чувство долга приказали мне немедленно собраться с духом, встать перед классом, заговорить обычным голосом, призвать к порядку и восстановить спокойствие. Урок английского языка я вела долго и тщательно, посвятив чтению и переводу все утро. Помню свое раздражение при звуке приглушенных рыданий. Чувство не отличалось глубиной – это было всего лишь истерическое возбуждение, о чем я заявила с безжалостной прямотой и строгостью, едва ли не высмеяв плачущих учениц. Правда, однако, заключалась в том, что я не могла вынести слез и судорожных вздохов, не в силах была их стерпеть. Одна не слишком умная, неспособная сосредоточиться девочка продолжала всхлипывать даже после того, как все остальные успокоились. Суровая необходимость вынудила обратиться к ней таким тоном, что она не осмелилась продолжить демонстрацию чувств.

Ученица имела полное право меня возненавидеть, если бы после урока, когда класс опустел, я не попросила ее остаться и не сделала того, чего прежде никогда себе не позволяла: обняла и поцеловала в щеку. Правда, после столь откровенного выражения сочувствия пришлось немедленно ее выпроводить, так как бедняжка зарыдала еще отчаяннее.

В тот день я постаралась занять каждую минуту, и если бы смогла оставить свечу, то просидела бы всю ночь. Ночь, однако, прошла тяжело, оставила дурные последствия и плохо подготовила к невыносимым сплетням наступившего дня. Разумеется, новость стала предметом всеобщего обсуждения. Свойственная первоначальному потрясению сдержанность быстро испарилась, рты открылись, языки заработали. Учительницы, ученицы и даже служанки без устали повторяли имя месье Эммануэля. Тот, чья связь со школой установилась в день ее открытия, исчез мгновенно, без предупреждения и объяснения! Все недоумевали.

Разговоры продолжались так долго, что из многословия суждений, предположений и слухов в конце концов выстроилась некая версия. На третий день я услышала, что месье Эммануэль отплывает через неделю, затем – отправляется в Вест-Индию. Отрицание или подтверждение факта попыталась найти в лице и глазах мадам Бек, пристально изучив ее облик, однако не заметила ничего, кроме обычной невозмутимости. Она заявила, что переживает уход месье Поля как огромную потерю и не знает, кем заполнить вакансию. Родственник стал ее правой рукой, и непонятно, как без него обойтись. Мадам утверждала, что пыталась разубедить кузена, однако тот ответил, что обязан исполнить долг.

Директриса заявила это во всеуслышание, в классе, во время беседы с мадемуазель Сен-Пьер.

Можно было бы спросить, что за долг вынудил месье Поля оставить нас так внезапно. Хотелось остановить мадам Бек, когда та безмятежно проходила мимо, крепко схватить за руку и произнести: «Стоп! Давайте разберемся и сделаем выводы. Что за долг обрекает месье Эммануэля на изгнание?» – однако она неизменно заговаривала с какой-нибудь другой учительницей и никогда не обращала на меня внимания, как будто не предполагала, что тема может представлять некий интерес.

Неделя шла своим чередом. Обещание, что месье Поль лично попрощается с нами, повисло в воздухе. Никто не спрашивал, придет ли он, никто не выражал опасения, что профессор уедет, не сказав нам ни слова. Все беспрестанно болтали о чем угодно, но никто ни разу не коснулся этой жизненно важной темы. Что касается мадам, то она, конечно, с ним встречалась и имела возможность сказать все, что думает. Так зачем же ей заботиться о том, появится ли родственник в классе?

Неделя завершилась, и мы слышали, что дорогой учитель в такой-то день отбывает в Гваделупу, в порт Бас-Тер, по делам, связанным с интересами друга, а не с собственными проблемами. Именно этого и следовало ожидать.

Бас-Тер в Гваделупе. Я почти перестала спать, однако всякий раз, едва погрузившись в дремоту, вздрагивала: казалось, что слова «Бас-Тер» и «Гваделупа» звучали над подушкой или пересекали тьму вспышками красных и фиолетовых букв.