Византиец

Н. решил отправиться в Москву в качестве купца — и для прикрытия, и чтобы подзаработать немного денег. Закупив всяческих сукон, Н. принялся прорабатывать маршрут и искать попутчиков. Как раз в начале ноября 1466 года по первому снегу и льду в Москву отправлялся довольно большой караван итальянских купцов, к которым по пути должны были примкнуть немцы.

Путь пролегал через Трент, Аугсбург, Нюрнберг, Йену, Франкфурт-на-Одере и далее через польские земли — Мессариг, Познань, Варсонию, Троки. Затем караван проехал через Смоленск, принадлежавший Литве, и далее уже через Вязьму и другие владения великого князя Московского — в Москву. Вся эта дорога заняла чуть больше двух месяцев.

Москва смутила Н. Он впервые в жизни видел настоящую зиму, замерзшую реку. Удивил базар на льду Москвы-реки. Впечатления от Москвы строились на контрастах.

С одной стороны, огромный город, конечно, не такой, как Венеция, но в целом не меньше итальянских городов. И в то же время очень мало каменных или кирпичных зданий. Даже Кремль наполовину деревянный. Полуразрушенные городские стены. Однообразные ряды лавок Потрясло сочетание богатства и нищеты. И в итальянских, и в немецких городах невероятное богатство соседствовало с самой неимоверной нищетой, грязью, голодом, болезнями. Но в Италии, когда полгода лето, а полгода осень, эти противоречия не столь сильно поражают воображение. В Москве же, на фоне страшных морозов, вид человеческой нищеты угнетал.

Странно было видеть голодающих при огромном изобилии продуктов. Вообще богатство русской природы ошарашило Н. Он не переставал думать: «Господи, если бы все эти невероятные ресурсы объединить с инициативой греков, нам не то что турки, нам и Рим с Венецией были бы не страшны». Продовольствие не только в избытке, но и очень дешево. Н. для себя отметил, что более десяти венецианских стайев[9] пшеницы можно было купить за один дукат. За тот же дукат покупались сотня кур или сорок уток. Коровьи и свиные туши санным путем в Москву доставляли на продажу тысячами. Других товаров тоже хватало. Но все это изобилие, к сожалению, сводилось на нет пьянством.

Пили русские по-черному. Вина они не знали. Собственно, им его и не из чего было готовить. Зато они варили особый крепчайший напиток из меда, добавляя туда листья хмеля. Выдержанный, этот напиток обладал свирепой убойной силой.

Поражало Н. и общее убожество жизни на фоне дикого холода и крайне короткого светлого времени дня, едва продолжавшегося шесть часов. Вот и получалось, что жизнь русских протекала таким образом: утром, примерно до полудня, они стояли на базарах, а потом отправлялись в трактиры есть и пить. И уж тогда напивались допьяна. После этого привлечь их к какому-нибудь иному делу оказывалось невозможным.

Н. застал в Москве пестрое сборище немецких и польских купцов, которые приезжали на зиму торговать пушнину. Покупали самые различные меха: соболей, лисиц, горностаев, белок, даже рысей. Через купцов он вскоре перезнакомился с иностранцами, постоянно жившими в Москве. Их оказалось не очень много. Фигура Делла Вольпе среди них явно выделялась.

Делла Вольпе уже порядком обрусел и по внешнему виду вполне мог сойти за богатого купца или боярского сына средней руки, если бы, конечно, не речь, потому что акцент оставался довольно сильный. По всему чувствовалось, что вичентинец устроился хорошо. Имел большой дом, богатое хозяйство, слуг. Что самое странное, Делла Вольпе был допущен ко двору великого князя. Он не просто отвечал за чеканку монеты, но и, судя по всему, выступал в качестве чуть ли не личного советника князя по всем вопросам, касающимся связей с заграницей.

Н. решил не спешить. Он передал свои рекомендательные письма, рассказал о встречах с сестрой, с племянниками, другими родственниками. Удовлетворить любопытство Делла Вольпе было трудно, он очень истосковался по новостям о своем родном городе. Много говорили о Венеции, о Риме, о войне с турками. Вечера зимние долгие, так что времени для задушевных разговоров хватало. Поначалу они общались больше на людях, с участием других купцов. Потом слово за слово беседы становились более доверительными. Встречались и в трактире за кубком медовухи, и в комнатах недалеко от Кремля, которые снял для себя Н. Чаще — дома у Делла Вольпе.

Постепенно Делла Вольпе стал догадываться, что этот странный итальянец греческого происхождения, успешно торговавший, но не купец, и к тому же, согласно молве, приближенный человек великого Виссариона, приехал в Москву не ради коммерции. Авантюрная жилка взыграла в Делла Вольпе. Он буквально завелся. Подкатывал к Н. по-разному — и пытался напоить, и подсовывал девиц, и организовал драку на улице. Н. не напивался, девицами воспользовался, в драку не ввязался — в незнакомом городе этого лучше избегать — убежал.