Византиец

Для Н. это была первая невинная кровь на его совести. Он осознанно пошел на это. Он готовил эту операцию тщательно и скрупулезно. Он убедил себя, что смерть Марии оправдана, необходима. Но Н. не обманывал себя относительно последствий этого шага — для своей жизни и своей души.

Н. слишком любил Византию и ради нее был согласен обречь свою душу на вечные мучения. Только теперь он не имел права отступать. Он не мог останавливаться, поскольку иначе эта смерть оказалась бы напрасной, бесполезной. Н. должен был довести до конца начатое дело. И прежде всего ему надлежало выдать Зою замуж за Иоанна.

Что решилась только первая и, возможно, далеко не самая трудная часть задачи — Н. отдавал себе отчет. Оставалось организовать сам брак. Требовалось так или иначе, скорее всего снова через Виссариона, выйти на Павла II, поскольку предложение о браке Зои с московским государем могло исходить только от папы. Или уж во всяком случае — с его ведома и благословения. К тому же надлежало спешить.

Пока Н. занимался своими делами, Виссарион делал свои. Спокойно и уверенно он вел Зою к браку с князем Караччоло, молодым и очень богатым. В представлении Виссариона этот брак призван был символизировать и окончательно скрепить единение Греции с Италией и объединение двух церквей. Уже состоялась помолвка, которая сопровождалась пышным пиром и раздачей щедрых подарков. Этот шум тоже создавался не случайно. Виссарион вполне справедливо полагал, что чем торжественнее будет отпразднована помолвка, тем труднее жениху и невесте в дальнейшем окажется избежать брака, если один из них в силу каких-либо причин захочет поменять свои намерения.

Несмотря на все это, Н. не сомневался, что сумеет развалить брак Зои с Караччоло. Готового сценария он пока не имел, но это не волновало его. Н. привык развертывать свои планы, как и аргументы, поэтапно, один за другим. Только что он разобрался с Москвой. Сейчас он намеревался разобраться с Караччоло. В любом случае по тогдашним временам, особенно когда союз заключался на столь высоком уровне, интервал между обручением и бракосочетанием составлял никак не меньше восьмидесяти месяцев. Н. рассчитывал управиться.

Правда, оставалось одно неизвестное — фактор Виссариона. Н. не думал, что старый кардинал будет ему активно мешать. В конечном счете Н. проводил в жизнь его политику, только шел несколько дальше. Насколько Н. знал кардинала, ему казалось, что Виссарион предпочтет взять паузу, посмотреть, куда идет ситуация. Если бы он оступился, Виссарион немедля вступил бы в игру Если же нет — что же, кардинал мог бы позволить своему бывшему секретарю поиграть самостоятельно, подправляя и направляя его в случае необходимости.

Кардинал Никейский никогда не действовал напролом. К тому же Н. надеялся, что Виссарион не до конца забыл про Византию. Хотя сам Виссарион для спасения православия и греческой цивилизации не ударил палец о палец, здесь от него требовалось немного — не мешать.

Как выяснилось, Н. просчитался. Для Виссариона уже давно главным делом жизни стало укрепление Флорентийской Унии. Не война с Турцией, не крестовый поход, не освобождение Греции, а объединение церквей и, конечно, борьба за власть.

К февралю 1468 года в голове у Н. сложился элегантный план, как, особо не высовываясь, расстроить брак между князем Караччоло и Зоей. И одновременно подвести папу к мысли о сватовстве к Иоанну. Однако в последние дни февраля Н. случайно узнал, что Виссарион перенес дату свадьбы Караччоло с Зоей с июня на начало марта. Расстроить брак, не замаравшись, уже не получалось.

На следующее утро по заре Н. помчался в Неаполь. Новый план родился по дороге, покуда он трясся в седле. Собственно, это был даже не план. По существу, ему оставалось или угрозами заставить Караччоло отказаться от брака, поскольку хитрость и лесть в этом случае едва ли сработали бы, или убить его. На худой конец Н. приготовился и ко второму варианту. Но не хотелось.

Добравшись до Неаполя, он разместился в посредственной гостинице, где простыни последний раз меняли, похоже, еще до праздника Всех святых, а уборной служил угол двора, и сразу приступил к сбору информации. Запасенные им в большом количестве мелкие монеты достаточно быстро сделали свое дело.

Молодой князь Караччоло, представлявший неаполитанскую ветвь этого рода, слыл в городе одним из самых блистательных и богатых молодых людей: роскошный дворец, торжественный выезд, слуги. Надежды переговорить с ним без свидетелей практически не было. За одним исключением — в церкви. Готовясь к женитьбе, Караччоло каждый день ходил на утренние службы в церковь Санта Кьяра.