Византия. Христианская империя. Жизнь после смерти

Это время, когда действительно происходит интенсификация разработки античного багажа, античного наследия, и мы видим, как в разных сферах интеллектуальной жизни актуализируется классика, ориентация на древние классические образцы, возрождение и развитие античных жанров, стилизация под античный язык, воспроизведение форм культурного общения, которые истоками своими уходят в древность, в Античность.

Татьяна Кущ, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИВИ РАН

Самым ярким свидетельством византийского возрождения этого периода считается монастырь Хора – один из самых известных музеев Стамбула. Дело в том, что тут сохранились уникальные фрески и мозаики XIV века, которые были выполнены по заказу Феодора Метохита. Если внимательно посмотреть на фотографии уникальных изображений, можно заметить, насколько более живыми стали лица на мозаиках по сравнению с тем, что мы могли увидеть в предыдущие века. Появилась какая-то выразительность, экспрессия, живость, новая пластика. Это именно то, что искусствоведы называют Палеологовским возрождением. В какой-то мере это было действительно очередным обращением к античной культуре. После возвращения Константинополя в 1261 году многие греки вспомнили о своих корнях. Многие интеллектуалы тогда стали вновь называть себя эллинами, а ведь когда-то это был синоним язычества. И все же это Палеологовское возрождение не было возвратом к античным идеалам прошлого. Стилистика совершенно не похожа на образцы западноевропейского Возрождения. Византийская культура никогда не пыталась преодолеть христианство во имя Античности, никогда не пыталась конфликтовать с Церковью. Для нее все-таки по-прежнему главным сюжетом была непостижимая глубина внутреннего человека, его таинственная душа, созданная по образу и подобию Божию.

Но справедливости ради надо сказать, что античное наследие стали активно использовать византийские богословы, особенно те мыслители, которые во время споров об унии познакомились с западной схоластической традицией, основанной на логике Аристотеля. Одним из таких знатоков античной философии был Варлаам Калабрийский, ученый монах, считавший именно рациональное мышление лучшим и единственно возможным путем богопознания. Он стал автором нескольких сочинений против латинян, в том числе против знаменитого филиокве, догмата об исхождении Святого Духа не только от Бога Отца, но и от Сына.

В 1330-х годах, после того как он встречался с римскими, то есть с католическими легатами для того, чтобы обсуждать вопрос о соединении Католической и Православной Церквей, Варлаам чувствовал себя большим человеком. Он чувствовал себя человеком, который может ставить какие-то значимые и, может быть, неудобные вопросы. И на волне этого чувства Варлаам встретил группу монахов, которые занимались исихастскими практиками.

Дмитрий Бирюков, доктор философских наук

Исихазм – это школа духовной практики, сформировавшаяся в глубокой древности среди монахов-отшельников. Само это слово значит «тишина», «молчание». Суть исихастского делания заключается в беспрестанном повторении умом и сердцем краткой так называемой Иисусовой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного».

Для монахов того времени, XIV века, было характерно то, что они не только постоянно читали в своем уме Иисусову молитву, они делали это в специальной позе, так, что тело было закруглено и взор их упирался в их собственный пуп для концентрации внимания, чтобы взору не на что было отвлекаться.

Дмитрий Бирюков, доктор философских наук