Владимир Мономах. Между историей и легендой

Приведенный фрагмент говорит в пользу того, что вышгородские торжества 1115 г. стали возможны в результате династического компромисса, оказавшегося весьма шатким, но и красноречиво свидетельствует о том, что киевский князь, пытавшийся навязать свою волю двоюродным братьям, поставив гробницы в специально устроенном им месте под золотым шатром, считал попечение о них исключительно своей прерогативой. Интересную интерпретацию между-княжеской «распри» из-за размещения саркофагов, позволяющую перенести этот казус из политической в культурно-историческую плоскость, предложил М. Б. Свердлов, отметивший, что вариант, предложенный Святославичами, восходил к православной (византийской) традиции погребения (размещение гробницы на южной галерее хоров), а вариант, предложенный Владимиром Мономахом (размещение гробницы в центре храма), – к католической. По мнению исследователя, тот факт, что предстоятелем русской церкви был грек Никифор, один из поборников антикатолической пропаганды, способствовал тому, что отклонение предложения киевского князя при жеребьевке было предрешено, но это обстоятельство вряд ли имело принципиальное значение[278].

В дальнейшем Владимир Мономах продолжал покровительствовать Борисоглебскому культу. Как сообщается в «Сказании о чудесах», по перенесении мощей в новую церковь он еще больше украсил святые гробницы: «Исковал серебряные пластины и святых на них изобразил и позолотил, ограду же оковал серебром и золотом, устроил позолоченные с большими хрустальными подвесками, сверху покрытыми золотом, светильники, в которых всегда горели свечи»[279]. Высказывалось предположение, что эти дары святым были сделаны вынужденно, дабы компенсировать поражение Мономаха в соперничестве со Святославичами[280]

.

Впрочем, недоразумение во время церемонии перенесения мощей не отразилось на стратегическом партнерстве Мономаха с кланом черниговских князей. В 6624 (1116/17) г. Давыд Святославич и сыновья Олега Святославича участвовали в походе против минского князя Глеба Всеславича, наиболее активного из многочисленных сыновей Всеслава Брячиславича, со смертью которого в 1101 г. Полоцкая земля утратила политическую целостность, распавшись на несколько самостоятельных волостей. Составитель «редакции 1118 г.» писал: «Глеб ведь воевал с дреговичами, Случеск пожег, и не каялся в этом и не выражал покорности, но еще больше перечил Владимиру, укоряя его»[281]. В «Поучении» Мономах утверждал, что к Минску ходил на Глеба, потому что «он людей наших захватил и, так как бог нам помог, сотворили мы то, что замыслили»

[282].

В продолжении «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку уточнялось, что поход начался 28 января 1116 г.[283]

Столкновения минского правителя с южнорусскими князьями зафиксированы еще в 6612 (1104/05) г., когда «послал Святополк Путяту на Минск, а Владимир – сына своего Ярополка, а Олег сам пошел на Глеба, взяв Давыда Всеславича; и, ничего не добившись, возвратились»[284]. По всей видимости, Глеб Всеславич затронул интересы сразу нескольких князей, что и привело к формированию междукняжеской коалиции. Возможно, участие войск Святополка и Олега обусловлено отстаиванием стратегических интересов в землях северных дреговичей, а причастность к этому мероприятию Ярополка Владимировича косвенно свидетельствует о необходимости защиты от Глеба Смоленской волости, подчинявшейся Мономаху. Не вполне ясна в событиях 1104/05 г. роль Давыда Всеславича, но. так как летопись представляет ее пассивной, нельзя исключать, что он мог быть лишен Глебом своей волости и поэтому обратился за содействием к южнорусским князьям.

Кампания 1116 г. представлена в «Повести временных лет» как совместное мероприятие потомков Всеволода и Святослава. Данный факт свидетельствует о том, что нападением на земли дреговичей Глеб Всеславич нанес ущерб их интересам, но при этом не затронул представителей других княжеских ветвей. Автор статьи обращает внимание на непокорность Глеба Мономаху, что свидетельствует о его самостоятельности по отношению к новому киевскому князю, у которого он, по всей видимости, оспаривал северную часть Туровской земли. В то же время участие черниговских князей позволяет согласиться с предположением А. К. Зайцева о принадлежности им части дреговичских земель.