Власть и прогресс: Наша тысячелетняя борьба за технологии и процветание

Примечательно поэтому, что корпоративистская модель, которую SAP и профсоюзы создали в Швеции, достигла некоторых стремлений видения капитализма благосостояния, которое такие люди, как Дж. Р. Коммонс, формулировали в Соединенных Штатах. Разница заключалась в том, что капитализм благосостояния, приходящий исключительно как добровольный дар корпораций, был весьма условным и часто наталкивался на сопротивление менеджеров, стремящихся увеличить прибыль и снизить заработную плату. Когда же он был встроен в институциональную структуру, укрепляющую уравнительные силы трудящихся и включающую регулирующие возможности государства, он стоял на гораздо более твердой почве.

Профсоюзы также сыграли центральную роль в создании регулирующего потенциала государства. Они осуществляли и контролировали расширенные программы социального обеспечения, обеспечивали связь между работниками и руководством, когда внедрялись новые технологии или сокращались некоторые предприятия.

В начале двадцатого века Швеция была крайне неравноправным местом. Доля 1 процента самых богатых в национальном доходе страны составляла более 30 процентов, что делало ее более неравной, чем большинство европейских стран. В течение десятилетий после создания базовой институциональной структуры новой коалиции занятость и производительность труда быстро росли, а неравенство уменьшалось. К 1960-м годам Швеция стала одной из самых равноправных стран мира, где доля верхнего 1 процента населения в национальном доходе держалась на уровне около 10 процентов.

 

Стремления Нового курса

Как и Социал-демократическая рабочая партия в Швеции, президент США Франклин Делано Рузвельт (ФДР) был избран с обещанием противостоять Великой депрессии. Видение Рузвельта имело много общего со шведами. Макроэкономическая реакция в виде увеличения расходов, поддержки цен на сельскохозяйственную продукцию, общественных работ и других мер по стимулированию спроса была крайне важна. В 1933 году администрация Рузвельта первой в истории страны ввела минимальную заработную плату, которая рассматривалась не только как закон о борьбе с бедностью, но и как средство макроэкономической стабилизации, поскольку она создавала дополнительную покупательную способность в руках рабочих. Не меньшее значение имела и институциональная перестройка, которая была направлена на создание уравнительных сил против бизнеса, как в форме государственного регулирования, так и в форме усиления рабочего движения.

В этой институциональной перестройке "Новые дилеры" опирались на реформы, проведенные Прогрессивным движением. Но их планы шли дальше.

Экономист Рексфорд Тагвелл, член "мозгового треста" Рузвельта, уловил суть регулятивного подхода "новых дилеров": "Сильное правительство с исполнительной властью, наделенной широкими полномочиями посредством делегирования законодательных полномочий, - вот единственный выход из нашей дилеммы и путь к реализации наших огромных социальных и экономических возможностей". Основываясь на этой философии, администрация ввела в действие то, что газета "Нью-Йорк Таймс" назвала "сорока агентствами по алфавиту Нового курса", начиная от ААА (Agricultural Adjustment Administration) и заканчивая USES (United States Employment Service), и приступила к реализации ряда политик, аналогичных тем, которые были приняты Шведской социал-демократической рабочей партией, включая контроль заработной платы и цен, защиту рабочих в рамках "кодексов честной практики" и меры против детского труда.

Меры, направленные на укрепление рабочего движения, были, пожалуй, еще более важными. Они основывались на убеждении, что, несмотря на реформы прогрессивной эпохи, предприятия все еще не делились с рабочими результатами производительности и прибылью, а низкая заработная плата создавала неравенство и макроэкономические проблемы. Неравенство было высоким и росло. К 1913 году 1 процент самых богатых домохозяйств уже забирал около 20 процентов национального дохода, и эта цифра продолжала расти, превысив к концу 1920-х годов 22 процента.

Основной политической инициативой администрации Рузвельта стал Закон Вагнера 1935 года, который признал право работников на коллективную организацию (без запугивания и угрозы увольнения со стороны работодателей) и ввел различные арбитражные процедуры для разрешения споров. Еще до депрессии некоторые интеллектуалы и бизнесмены признавали, что без коллективных переговоров прирост производительности не будет распределяться справедливо, даже если такие компании, как Ford, повысят заработную плату для снижения текучести кадров.

В 1928 году передовой американский инженер Моррис Ллевеллин Кук выступил перед Обществом Тейлора, группой, занимающейся "научным менеджментом":