Власть и прогресс: Наша тысячелетняя борьба за технологии и процветание

Но процесс коллективизации был массово разрушительным, что привело к голоду и уничтожению скота. Объем продукции, доступной для потребления (общее производство за вычетом того, что необходимо для производства семян и корма животным), упал на 21 процент в период с 1928 по 1932 год. Произошло некоторое оживление, но общий объем сельскохозяйственной продукции увеличился только на 10 процентов с 1928 по 1940 год, и большая часть этого была результатом ирригации в контролируемых Советским Союзом частях Центральной Азии, что способствовало росту производства хлопка.

Согласно тщательной недавней оценке, общий объем продукции фермерских хозяйств в конце 1930-х годов был бы на 29-46 процентов выше без коллективизации, в основном потому, что животноводство было бы выше. Но "продажи" зерна, как эвфемистически назывались принудительные переводы государству, в 1939 году были на 89 процентов выше, чем в 1928 году. Фермеры были зажаты, и зажаты сильно.

Человеческие жертвы были ошеломляющими. При начальной численности населения около 150 миллионов человек, от 4 до 9 миллионов "избыточных смертей", вызванных коллективизацией и принудительными поставками продовольствия. Худшим годом был 1933, но и в предыдущие годы смертность была повышенной. Возможно, уровень жизни в городах повысился, и рабочие на стройках и фабриках питались все лучше. Как и в средневековой Англии и на Юге США, не было никаких признаков роста производительности труда, повышающего реальные доходы или улучшающего жизнь сельскохозяйственных рабочих.

Конечно, видение Сталина не было видением средневекового аббата или владельца южных плантаций. Вместо религии или интересов богатой элиты, технический прогресс в Советском Союзе был направлен на конечное благо пролетариата, и Коммунистическая партия лучше всех знала, что это за конечное благо.

Действительно, технический прогресс теперь выполнял волю советского руководства, чью хватку власти было бы трудно сохранить без некоторого роста экономического производства. В любом случае, независимо от того, была ли элита феодалами в средневековой Европе, владельцами плантаций в США или боссами коммунистической партии в России, технология была социально предвзятой, и ее применение во имя прогресса оставляло разрушения на своем пути.

Ничего из этого не могло быть достигнуто без усиления принуждения. Миллионы крестьян мирились с жестокой эксплуатацией, потому что альтернативой этому был расстрел или отправка в еще более дикие условия в Сибирь. Во время и после коллективизации сельского хозяйства по всему Советскому Союзу распространился террор. Только в 1937-1938 годах было казнено или умерло в тюрьмах около миллиона человек. Около 17-18 миллионов человек были отправлены в трудовые лагеря ГУЛАГа в период с 1930 по 1956 год, и это число не включает в себя все насильственные перемещения или непоправимый ущерб, нанесенный членам семей.

Но опять же, контроль не сводился только к принуждению. Как только Сталин принял решение о коллективизации сельского хозяйства, коммунистическая пропагандистская машина пришла в действие и начала рекламировать эту стратегию как прогресс. Самой важной аудиторией были члены партии, которых нужно было убедить, чтобы сохранить власть и реализовать планы руководства. Сталин использовал все доступные ему средства пропаганды и, как для внутреннего, так и для внешнего потребления, представлял коллективизацию как триумф: "Успехи нашей колхозной политики объясняются, в частности, тем, что она опирается на добровольный характер колхозного движения и на учет разнообразия условий в различных районах СССР. Колхозы нельзя создавать силой. Это было бы глупо и реакционно" (курсив автора).

Эпизод с советской коллективизацией еще раз наглядно показывает, что конкретный способ применения технологии в сельском хозяйстве был не только предвзятым, но и выбором. Существовало много способов организации сельского хозяйства, и сами Советы с некоторым успехом экспериментировали с моделью мелкого фермерства во время Новой экономической политики при Ленине.

Как и в предыдущих эпизодах, рассмотренных в этой главе, элита выбрала путь развития сельскохозяйственных технологий, основываясь на собственном видении. За это заплатили миллионы простых людей.

 

Социальная предвзятость модернизации

Мы живем в эпоху, одержимые технологиями и прогрессом, который они принесут. Как мы видели, некоторые выдающиеся провидцы считают, что сегодня наступили лучшие времена, в то время как другие утверждают, что не за горами еще более впечатляющие достижения: безграничное изобилие, увеличение продолжительности жизни или даже колонизация новых планет.