Власть меча

Ему хотелось сказать: «Твои алмазы в трещине на вершине холма». Но когда она обернулась, он проглотил эти слова и лишь пробормотал:

– Прощай, Сантэн. Наконец-то все кончено.

Окаванго – одна из самых прекрасных рек Африки. Она берет начало на центральном плато Анголы на высоте больше четырех тысяч футов и течет на юг и восток, и это глубокое и широкое течение зеленой воды, кажется, должно добраться до океана, настолько быстро и решительно она стремится вперед. Однако моря она не достигает, потому что сначала выходит на так называемые топи Окаванго, обширную область прозрачных лагун с зарослями папируса по берегам, изукрашенных маленькими островками, на которых растут изящные ореховые пальмы и огромные деревья дикого инжира. Потом река появляется снова, но уже усохшая и ослабевшая, после чего встречается с великими пустошами Калахари и исчезает навсегда под ее вечными песками.

Часть реки, по которой плыли Сантэн и Блэйн, находилась выше топей, и здесь Окаванго была великолепна. Их суденышком было каноэ, выдолбленное из огромного древесного ствола, больше двадцати футов в длину, округлое, слегка изогнутое.

– «Филин и кошечка отправились в море на красивой лодке, похожей на банан», – процитировал Блэйн, и Сантэн рассмеялась немного тревожно, но вскоре увидела, как мастерски их гребцы управляются с этим уродливым сооружением.

Гребцами были два дружелюбных угольно-черных гиганта из речного племени. Они обладали чувством равновесия гимнастов, а их тела казались отлитыми с греческой безупречностью благодаря жизни на реке и постоянной работе веслами и длинными шестами. Они стояли на носу и корме, напевая ритмичную мелодию, и вели узкое неустойчивое каноэ без усилий, с почти инстинктивной легкостью.

Блэйн и Сантэн устроились в середине лодки на подушках из сыромятной кожи, набитых пушистыми метелками папируса. Узкое пространство каноэ вынуждало их сидеть близко, и Блэйн расположился немного впереди, положив на колени винтовку «ли-энфилд», чтобы отогнать вздумавшего приблизиться к ним гиппопотама, которых немало встречалось в этой реке.

– Это самое опасное животное в Африке, – объяснил он Сантэн.

– А как насчет львов, слонов и ядовитых змей? – поддразнила она его.

– Старый гиппопотам убьет по два человека на каждого, убитого всеми остальными видами животных, вместе взятыми.

Сантэн впервые очутилась в этой части Африки. Она была детищем пустыни, незнакомым с рекой или болотами, как и с бесконечностью жизни в этих местах. А вот Блэйн хорошо знал реку. Его впервые отправили сюда в составе экспедиционного отряда генерала Смэтса в 1915 году, и с тех пор он часто сюда возвращался, чтобы поохотиться и изучить дикую жизнь региона. Он, похоже, узнавал каждое животное, каждую птицу и растение, и у него в запасе имелась сотня историй, и правдивых, и сомнительных, чтобы развлечь Сантэн.

Настроение самой реки постоянно менялось; временами она сужалась и мчалась сквозь окруженные скалами ущелья, и длинное каноэ проносилось там, словно копье. Гребцы направляли его вокруг выступающих камней, о которые разбивалось течение, и легкими движениями весел проводили лодку через водовороты за ними, к следующему отрезку, где поверхность воды походила на зеленое венецианское стекло, и каноэ по инерции летело дальше.

Сантэн задыхалась от страха и восторга, как ребенок на американских горках. Потом они достигли широкого мелкого пространства, здесь течение разбивалось островками и песчаными отмелями, а вокруг растянулась широкая пойма, где паслись стада газелей и диких буйволов, огромных, ленивых на вид существ, черных, как ад, и облепленных высохшей грязью; их огромные бугристые рога уныло повисали над остроконечными ушами. Животные стояли по брюхо в грязи и поднимали черные слюнявые морды в комическом любопытстве, когда мимо проносилась лодка.

– О Блэйн! А это кто такие? Я никогда их прежде не видела.

– Личи, водяные козлы. Их можно найти только здесь, далеко на юге.

Водяных козлов обнаружились огромные стада; самцы обладали грубой рыжей шерстью, ростом были по грудь человеку, а на головах у них красовались изящно изогнутые рога. Безрогие самки были пушистыми, как детские игрушки. Стада были настолько велики, что, когда животные бросались в бегство при виде людей, они взбивали копытами воду и землю, из-за чего все вокруг гудело, словно где-то вдали проносился локомотив.

Почти на каждом высоком дереве вдоль речных берегов сидели пары орланов-крикунов; белые перья на их головах сияли в солнечном свете. Они закидывали головы и надували шеи, испуская странные пронзительные крики, когда каноэ скользило мимо.

На белых песчаных берегах вырисовывались длинные силуэты, похожие на ящериц. Это были крокодилы. Уродливые и злобные, они приподнимались на коротких кривых лапах и быстро ковыляли к краю воды, а потом исчезали под поверхностью, и лишь два бугорка их чешуйчатых надбровных дуг оставались над водой.

На мелководье внимание Сантэн привлекло скопление гладких округлых валунов, серых, обрамленных розовым, но она не поняла, что это такое, пока Блэйн не предостерег: