Властелин Колец

Смотровые Камни не лгут, и даже Властелин Барат-дура не может заставить их лгать. Возможно, он способен выбрать, что именно дозволено будет увидеть тем, кто слабее его мыслью, или заставить их ошибочно осознать увиденное. Но, тем не менее, не подлежит сомнению, что когда Денетор видел великие силы, собранные против него в Мордоре и непрерывно подходящие к ним пополнения, он видел то, что действительно происходит.

Наших сил едва хватило на то, чтобы отбить первый крупный штурм. Следующий будет сильнее. Следовательно, как совершенно справедливо понял Денетор, эта война безнадёжна. Победа не может быть достигнута оружием, будете ли вы сидеть здесь, выдерживая осаду за осадой, или выступите, чтобы вражеские войска поглотили вас за Рекой. У вас есть только выбор между одним злом и другим, и благоразумие советовало бы вам укрепить имеющиеся у вас крепости и ждать атаки в них, ибо это позволило бы ненадолго отсрочить ваш конец.

— Так ты хочешь, чтобы мы отступили к Минас Тириту, или к Дол Амроту, или к Сироколью, и сидели там, словно дети в песчаных замках, когда поднимается прилив? — спросил Имрагил.

— Такой совет не нов, — сказал Гэндальф. — Не так ли, или чуть больше, делали вы во всё время правления Денетора? Но нет! Я сказал, что это было бы благоразумно. Я не советую руководствоваться благоразумием. Я сказал, что победа не может быть достигнута оружием. Я всё ещё надеюсь на победу, но не оружием. Ибо в центре всех этих замыслов — Кольцо Всевластия, фундамент Барат-дура и надежда Саурона.

Относительно этой вещи, господа, вы все теперь знаете достаточно, чтобы понять тяжесть нашего положения, и положения Саурона тоже. Если он вернёт его себе, наше мужество тщетно, и его победа будет быстрой и полной: настолько полной, что никто не может предвидеть конца её, пока длится этот мир. Если оно будет уничтожено, тогда он падёт, и падение его будет так низко, что никто не может предвидеть его очередного подъёма когда-нибудь в будущем. Ибо он утратит лучшую часть силы, присущей ему в его начале, и всё, что было сделано или начато с её помощью, рухнет, и он останется навеки калекой, превратившись в обычного духа злобы, который вечно гложет себя во мраке, но не в состоянии вырасти вновь или оформиться. Так исчезнет великое зло этого мира.

Конечно, может явиться и иное зло, ибо Саурон сам лишь слуга или эмиссар. Однако наша задача — не управлять всеми течениями мира, а делать то, что в наших силах, употребив время, назначенное нам, для искоренения зла в полях, которые мы знаем, чтобы те, кто будут жить после, получили для вспашки чистую землю. Какая погода будет у них, решать не нам.

Итак, Саурон знает всё это, и он знает, что утраченное им сокровище снова нашлось, но он до сих пор не знает, где оно. По крайней мере, мы надеемся, что не знает. И потому сейчас он в великом сомнении. Поскольку, если мы нашли эту вещь, среди нас есть те, у кого достаточно сил, чтобы владеть ею. Это ему также известно. Ибо, разве не верна моя догадка, Арагорн, что ты показал ему себя в Камне Ортханка?

— Я поступил так до того, как ускакал из Горнбурга, — ответил Арагорн. — Мне казалось, что время пришло и что Камень попал ко мне именно с этой целью. Тогда минуло десять дней с тех пор, как Хранитель Кольца отправился с Рэроса на восток, и я подумал, что следовало бы отвлечь Глаз Саурона от его собственной страны. Слишком редко кидали ему вызов с тех пор, как он вернулся в свою Башню. Хотя, если бы я мог предвидеть, насколько быстр будет его ответный удар, возможно, я и не осмелился бы показать себя. Мало времени было оставлено мне, чтобы прийти вам на помощь.

— Но как же так? — спросил Эомир. — Ты сказал: всё тщетно, если он получит Кольцо. Почему же он тогда не считает напрасным наступление на нас, если мы владеем им?

— Он ещё не уверен, — ответил Гэндальф. — И он не склонен ждать, пока его враг придёт в себя и усилится, как поступали в своё время мы. Кроме того, мы не смогли бы понять за один день, как обрести полноту власти. Ведь владеть Кольцом может лишь один, не многие, и он предвидит время борьбы, прежде чем один из великих среди нас не подавит остальных, чтобы самому стать хозяином. В это время Кольцо может помочь ему, если он не станет медлить.

Он наблюдает. Он многое видит и многое слышит. Его назгулы всё ещё здесь. Перед рассветом они пронеслись над этим полем, хотя мало кто из усталых и спящих заметил их. Он изучает знаменья: заново откованный Меч, который некогда лишил его сокровища, ветер, удачно повернувший в нашу пользу, непредвиденная неудача его первого натиска и падение его великого Полководца.