Влияние морской силы на историю

Введенный в заблуждение донесениями из Англии, а еще более ошибочными представлениями Якова, который любовно лелеял свою веру в то, что приверженность многих английских морских офицеров к его особе превышала их любовь к отечеству или преданность своему долгу, Людовик XIV решился предпринять вторжение в Англию с южного берега, поручив руководство им Якову. Сделать первый шаг к этому – дать сражение английскому флоту – должен был Турвиль, поставленный во главе пятидесяти или шестидесяти линейных кораблей, тринадцать из которых должны были выйти из Тулона. Французы ожидали, что большое количество английских моряков дезертируют и что вызванная этим крайняя деморализация обеспечит им легкую и полную победу. Первой неудачей была задержка тулонского флота противными ветрами, вследствие чего Турвиль вышел в море только с сорока четырьмя кораблями, но с решительным приказанием короля сразиться с вражеским флотом при первой встрече с ним, независимо от того, будет ли он малочисленным или многочисленным, что бы из этого ни вышло.

29 мая Турвиль увидел союзников в направлении на север и на восток; у них было девяносто девять линейных кораблей. Ветер был юго-западный, а потому ему предоставлялся почин сражения, но сначала он созвал на свой корабль всех флагманов и предложил им вопрос, должен ли он вступить в бой? Все они ответили отрицательно, и тогда он передал им приказание короля[73]

. Никто не осмелился оспаривать последнее, хотя (если бы они могли только знать это!) вдогонку флоту уже были посланы легкие суда для отмены его. Созванные на совет офицеры возвратились на свои корабли, и весь флот, держась соединенно, спустился на союзников, которые ждали его на правом галсе, держа на SSO; голландская эскадра составляла авангард, а английская – центр и арьергард. Подойдя к неприятелю на близкую дистанцию, французы взяли круто к ветру на том же галсе, сохраняя наветренное положение. Турвиль, вследствие сравнительной малочисленности своего флота, не мог совсем избежать того, чтобы линия последнего подошла к окончанию его линии, которая была неизбежно слаба по причине своей чрезмерной растянутости; но он избежал ошибки Герберта при Бичи-Хэде, сумев задержать авангард неприятеля своим авангардом, построенным с большими интервалами между судами, а затем вступил в бой с центром и арьергардом на близкой дистанции (план VIa, А, А, А

). Нет необходимости следить за фазами этой неравной битвы; необыкновенным результатом ее надо считать тот факт, что когда ночью стрельба прекратилась вследствие густого тумана и штиля, то оказалось, что ни один из французских кораблей не был потоплен и не спустил своего флага. Никакой флот не смог бы дать при таких обстоятельствах лучшего доказательства своей воинственности и эффективности, и личные свойства Турвиля как моряка и его тактические способности, разумеется, обусловили в значительной мере результат сражения, служащий, надо сознаться, не к чести союзников. Оба флота стали на якорь с наступлением ночи (В, В, В

), причем отряд английских кораблей (В´) расположился к югу и западу от французов. Позднее эти корабли обрубили якорные канаты и продрейфовали через французскую линию для соединения со своими главными силами; во время этого маневра им были причинены большие повреждения.

Поддержав честь своего флага и видя, что продолжать сражение бесполезно, Турвиль решился теперь на отступление, которое началось в полночь, с легким северо-восточным ветром, и продолжалось весь следующий день. Союзники преследовали его; движения французского флота сильно затруднялись тяжелым состоянием флагманского корабля Royal Sun, лучшего из судов французского флота, которое адмирал не мог решиться потопить. Отступление направлялось к островам Канала, причем с адмиралом было тридцать пять кораблей; из них двадцать прошли с приливным течением через опасный проход, известный под названием Альдернейского (Race of Alderney), между островом того же названия и материком, и в безопасности достигли Сен-Мало. Но прежде чем остальные пятнадцать кораблей успели последовать за ними, прилив сменился отливом, и, несмотря на отданные якоря, эти корабли были увлечены на восток, под ветер неприятеля. Три из них укрылись в Шербурге, не имевшем тогда ни мола, ни порта, а остальные двенадцать прошли к мысу Ля Хуг; и все они были сожжены либо своими экипажами, либо союзниками. Французы потеряли, таким образом, пятнадцать лучших кораблей своего флота, самый малый из которых имел шестьдесят орудий; но этот урон лишь не намного превышал потери союзников при Бичи-Хэде. Впечатление, произведенное этим событием на общественное мнение, привыкшее к славе и успехам Людовика XIV, не соответствовало его результатам и затмило память о блестящем самоотвержении Турвиля и его подчиненных.