Влюбленный призрак

– Что за ценности вы здесь хранили? Деньги, облигации Казначейства?

– Только наши досье.

– Полные компромата, полагаю? Иначе никто не надумал бы вломиться в столь веселое местечко.

– У нас похитили не бумаги. Пропала урна.

– Что пропало? – переспросил Пильгес, щурясь.

– Погребальная урна.

– Больше ничего?

– Достаточно и этого.

– Ну, раз вы так считаете… Из золота она была, что ли?

– Из латуни. Сама по себе она ровно ничего не стоит.

– Значит, ценность представляло ее содержимое?

– То есть прах. Само собой.

– Вот оно что… – протянул Пильгес.

– Посерьезнее, пожалуйста. Похищение умершего – это чрезвычайное происшествие.

– Кто же этот умерший?

– В том-то и беда, что мы не имеем об этом ни малейшего представления.

– Вот оно что!

Повисла неловкая пауза.

– Я слыхал про скелеты в шкафу, но ваш случай посерьезнее. Что делал у вас в шкафу мертвец?

– Кто-то постыдным образом подбросил его нам вчера днем. Найдя его, мы сочли своим долгом оказать ему почтительный прием. Не оставлять же его под открытым небом!

– В некотором смысле заблудшая душа… Признаться, ваше занятие оказалось более занятным, чем я думал раньше.

– Ценю ваш сарказм, инспектор. Предстоит необычное расследование, вы к таким не привыкли, тем не менее я буду вас просить сделать все возможное, чтобы найти…

– Вот именно: кого нам искать? – грубо перебил директора Пильгес.

– Дело в том, что… мы этого не знаем, – сконфуженно признался директор.

– Господи, в чем мое прегрешение, почему мне вечно достаются самые дурацкие дела?! – вскричал Пильгес, заставив директора испуганно перекреститься. – Давайте подытожим: кто-то выбрасывает на кладбище урну, что, если подумать, не так уж глупо…

– Не на кладбище, а в колумбарии, – поправил его уязвленным тоном директор.

– Вы ее прячете, а она среди ночи берет и совершает побег, – невозмутимо продолжил инспектор. – Ни разу с таким не сталкивался за все тридцать лет службы, с ума сойти! Вам не приходило в голову, что в урне могло находиться что-нибудь другое помимо пепла? Например, наркотики.

– Невозможно! Мы ее открывали.

– Вы уверены? Вы же не попробова… ну, нет, это было бы уже слишком. Хорошо, не наркотики. Но тогда зачем похищать то, от чего всего несколько часов назад избавились?

– Полицейский – вы, не я.

– Увы. Вернемся к началу. – Пильгес достал из кармана пиджака блокнот и ручку. – Когда примерно сюда проникли злоумышленники?

– Я ушел с работы в восемь вечера, как раз перед запиранием ворот. Наш сторож ходит по парку всю ночь, но ничего необычного он не заметил. Это все, что я знаю.

– Похищение погребальной урны из директорского шкафа, – пробормотал Пильгес, делая записи. – Мне надо указать примерную ценность пропажи.

– Я бы написал «сентиментальная».

– Сочувствую вашей страховой компании. Как у вас тут с камерами наблюдения?

– Квартал здесь безопасный, да и нашим постояльцам рисковать уже нечем. Вернее, так мы считали до вчерашнего вечера. Теперь мы установим камеры, можете не сомневаться.

– Никаких сомнений. Значит, ни отпечатков, ни камер, ни имен? Маловато, чтобы раскрыть похищение.

– Похищение?! – вскрикнул директор. – Думаете, у нас потребуют выкуп?

– Меня это сильно удивило бы.

– Откуда такая уверенность?

– Не очень понимаю, кого впечатлит угроза похитителей пристукнуть заложника. Что до переговоров о возврате содержимого урны, то никому не известно, кто это был. Предоставляю вам делать собственные выводы.

Директор понуро плюхнулся в кресло.

– Тогда зачем?..

– Хороший вопрос. Признаться, я не улавливаю мотива преступления. Может быть, вы заметили хоть какую-нибудь несообразность, крохотную странность – мне хватило бы и этого? Все что угодно, выходящее за рамки обычного. Я бы потянул за эту ниточку, и…

Директор поскреб подбородок и добросовестно напряг память.

– Как вам такое? С нашим органистом вчера утром случился несчастный случай, и его с ходу заменил неизвестный исполнитель.

– Вот видите! Это то, что нужно! – Инспектор воодушевленно хлопнул себя ладонью по колену. – Теперь вы охнуть не успеете, как я раскрою это дело.

– Правда?! – дружно воскликнули директор и помощник.

– Вообще-то нет. Что стряслось с вашим органистом?

– Поскользнулся в душе.

– Как любопытно! Кто же его заменил?

– Если бы мы знали! Уж точно не кто-то из наших. Может быть, это связанные вещи: позавчера наш садовник видел этого человека гуляющим в парке.

– А урну подбросили вчера?

– От вас ничего не укроется, инспектор. Возможно, он проводил разведку. С ним беседовала дочь господина Бартеля, она даже сама к нему подошла, наш садовник видел их вместе.

– Где бы я мог повидать эту молодую особу?

– У нас есть адрес ее отца.

Инспектор переписал адрес себе в блокнот. Все вопросы были исчерпаны, и ему осталось только удалиться.

Тома́ проснулся поздно, услышал в гостиной какой-то шум и пошел на звук. Его отец сидел перед телевизором.

– Как ты сумел его включить?

– Сам не знаю! Мне очень этого захотелось – и пожалуйста. Пути волн неисповедимы. Прожить жизнь хирургом, чтобы воплотиться в дистанционный пульт – игра стоила свеч, не правда ли?