Влюбляться лучше всего под музыку

— Нет, спасибо, — строго отвечает Маша и тянет меня за руку вверх по лестнице. — Мы пойдем, познакомимся с академиком.

— Что, прямо вот так, да? — Шепчу я ей в спину, а сама послушно поднимаюсь по ступеням.

— Не узнаю тебя, Солнцева. — Удивляется подруга. — Где так ты боевая, а тут сдрейфила!

— Спасибо, — бросаю в сторону Ксюши и догоняю Машку. — Я сама себя не узнаю в последнее время. Вчера с твоей мамой по гостям ходила вместо того, чтобы на работу идти. Не надо было тебе сознаваться, будешь ругать, но не забывай, что я — беременная, мне стрессы не нужны.

— Уже начинаешь пользоваться своим положением? — Хмурится подруга, останавливаясь на втором этаже.

— Грех не воспользоваться. У меня сейчас, вообще, настроение такое — лежать на диване, и чтобы мне еду подносили. Только желающих нет.

— А ты позови Пашку обратно, и будут.

Застываю у нужной двери и сжимаю пальцы в кулаки.

— Вот и твоя мама так же говорит, но я не знаю.

— С каких это пор моя мама у тебя в корешах? — Она складывает руки на груди.

— Со вчера. Даже жить предлагала к вам переехать.

Машка распахивает веки.

— Не вздумай соглашаться. Она сначала в доверие вотрется, а потом пилить станет как нас с Павликом.

— Вот и я подумала, что со свекровями лучше дружить на расстоянии.

Подруга обнимает меня за плечи:

— Мне кажется, ты все уже решила насчет Паши. Это хорошо.

— С чего ты взяла? — Вырываюсь я.

Маша легонько стучит в дверь, поворачивается ко мне и улыбается:

— Просто знаю.

Думаю, что ей ответить, как вдруг дверь распахивается, и на пороге появляется мужчина лет тридцати с небольшим. Крепкий, среднего роста, со светлыми волосами и пронзительными зелеными глазами.

— Чем могу? — Спрашивает коротко, рукой придерживая дверь.

— Мы… — Шепчу я. — Мы… Я…

— Герман Новик здесь живет? — Вступает Маша.

— Да. — Мужчина пристально смотрит на нее. — Но только не принимает сегодня никого.

— Почему?

Он озадаченно почесывает шею, и я замечаю за мочкой уха небольшой слуховой аппарат.

— Ему нездоровится. Но вы можете прийти на следующей неделе.

Тянет дверь на себя.

— Мы не по поводу курсовых или чем там он занимается, — поясняет подруга, хватая пальцами дверное полотно, — мы по личному делу.

— Кто там, Леш? — Доносится из гостиной.

— К Петровичу, — отвечает мужчина.

— Можно нам войти? Мы ненадолго, — обещает Машка, — только зададим ему всего один вопрос.

Через мгновение незнакомец сдается, отступает назад, и мы входим. Мою подругу будто вовсе не смущает царящий в квартире бардак, она скидывает туфли и проходит в комнату. Делаю то же самое и спешу за ней.

— Здравствуйте, — вдруг говорит она кому-то, останавливаясь на пороге.

Впечатываюсь лбом в ее спину. Осторожно выглядываю. В гостиной, на удивление, почти полный порядок, возле окна стоит светловолосая девушка с тряпкой в руках и вытирает пыль. Рядом с ней таз с водой.

— Добрый день, — произносит она, с интересом оглядывая нас. — А вы…

Не успевает договорить, потому что сидящий рядом в кресле мужчина лет пятидесяти вдруг резко бледнеет, вжимается в кресло и изрекает:

— Говорил же, белочка. Вот опять. Точно пить больше не буду. Сашка, вызывай скорую!

Девушка испуганно бросает тряпку в тазик с водой и подбегает к нему:

— Что такое, Петрович?

Едва начинаю узнавать в этом гладковыбритом и коротко остриженном мужчине с морщинами на лице того пьянчугу, который хватал меня вчера за ногу, как он, показывая на меня пальцем, начинает заикаться:

— Стоит к… как живая!

Девушка приседает возле него, берет за руку и спрашивает:

— Кто? Где? — Переводит на нас взгляд, обратно на него. — Так это, наверное, студентки к тебе пришли. Успокойся.

— Сонька моя! — Он прищуривается, не прекращая дрожать. Его синие глаза смотрят с тревогой, с недоверием. Машку они словно не замечают. Буравят меня, словно пытаясь прожечь насквозь.

— Что такое? — Интересуется молодой мужчина, открывший нам дверь. — Тебе плохо, Петрович?

Тот трясет головой. Молчит.

— Слишком много лекарств. Наверное, чудится что-то, — делает предположение девушка. — Вы зачем пришли?

Хватаю Машу за руку:

— Я сама. Хорошо? — Подхожу ближе. Почти вплотную к мужчине, едва не теряющему сознание при виде меня. Беру табуретку и присаживаюсь напротив, позволяю рассмотреть себя, как следует.

Его взгляд скользит по моему лицу, проходится по сиреневым волосам, немного задерживается на глазах и успокаивается. Теперь в нем больше ясности, чем минуту назад.

— Вы… — Его грудная клетка вздымается от частого дыхания. — Вы просто очень похожи… на… на мою…

Поворачиваюсь к стеллажу и вижу фото моей матери. Оно стоит на прежнем месте, в рамочке, заботливо вытертой от пыли, видимо, девушкой-соседкой.

— На мою Соню, — выдыхает он. — Только глаза. Они… Они…

— Они у меня синие, — киваю в ответ.

— Да, — соглашается мужчина, вглядываясь в них пристальнее.

— Совсем как у вас. — Горько замечаю я. — И есть подозрения, что вы — мой отец.

— Аня… — качает головой подруга.

— Что, вообще, происходит? — Спрашивает девушка.

Мужчина в кресле как-то странно начинает обмякать, расслабляться и заваливаться набок. Вскрикиваю, когда вижу его закатившиеся глаза.