Вниз по реке

– Ты выбрала меня, а не Долфа. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Ты ничем ему не обязана.

– Твоя проблема – это моя проблема.

– А как насчет такого? Ты помогаешь мне только в том, что не поставит тебя под угрозу.

Робин обдумала это предложение.

– В чем, например?

– Информация.

– Я же отстранена от дела, забыл? У меня ее не так уж много.

– А как насчет мотива? У Грэнтэма наверняка уже есть какая-то версия. Ты ничего не слышала?

Она пожала плечами.

– Разве что мельком. Долф не назвал свой мотив по время допроса. Они пытались добиться от него внятного объяснения, но он на этот счет темнит. Есть две версии. Первая очень простая. Долф и Дэнни работали вместе. У них произошла какая-то размолвка, и выяснение отношений зашло слишком далеко. Такое постоянное случается. Вторая сводится к деньгам.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, как раз Долф и был тем, кто убивал скот и поджигал хозяйственные постройки. Может, Дэнни застукал его за этим, на свою беду, за что и поплатился. Это крайне зыбко, но присяжные могут купиться.

Я покачал головой.

– Долф ничего не выигрывает ни в первом, ни во втором случае.

Лицо Робин вытянулось от изумления.

– Да еще как выигрывает! Точно так же, как твой отец. Точно так же, как Зебьюлон Фэйт.

– Всем тут владеет мой отец. Домом, землей. Всем, что ты сейчас видишь вокруг себя.

Робин откинулась на спинку стула, взялась руками за край стола.

– Я так не думаю, Адам. – Она склонила голову, все еще недоумевая. – Вообще-то Долф владеет двумя сотнями акров, включая дом, в котором мы сейчас находимся.

Я открыл было рот, но никаких слов не последовало. Робин медленно заговорила, втолковывая мне, как неразумному:

– А это шесть миллионов долларов, основываясь на последнем предложении. Чем не мотив, чтобы вынудить твоего отца к продаже?

– Это совершенно исключено.

Я еще немного подумал, помотал головой.

– Во-первых, Долф никак не может иметь долю в этой ферме. Мой отец никогда бы на такое не пошел. Во-вторых, – мне пришлось отвернуться, – Долф умирает. Ему плевать на деньги.

Робин поняла, чего мне стоило это заявление, но отказывалась давать задний ход.

– Может, он делал это ради Грейс. – Она положила ладонь мне на руку. – А может, ему хотелось умереть где-нибудь на пляже, как можно дальше отсюда…

* * *

Я сказал Робин, что мне нужно побыть одному. Она приложила мягкие губы к моему лицу и попросила потом позвонить. То, что она сказала, совершенно не имело смысла. Мой отец любил эту землю, как любил свою собственную жизнь. Беречь ее было его священной обязанностью – сохранять для семьи, для последующих поколений. На протяжении последних пятидесяти с лишним лет он предоставлял частичные доли своим детям, но исключительно с целью оптимизации налогов при наследовании. И эти участия в прибылях ограничивались исключительно пределами семейного предприятия. Контроль он сохранял за собой; и я был уверен, что он в жизни ни с кем не поделится и единственным акром, даже с Долфом.

В восемь утра я поехал к отцу домой, чтобы спросить его, так ли это, но его пикапа возле дома не оказалось. По-прежнему где-то на территории, подумал я, по-прежнему гоняется за собаками. Я поискал глазами пикап Джейми, но его тоже не было. Открыл дверь в соборную тишину дома и прошел по коридору в кабинет отца. Мне требовалось что-то, что могло хоть как-то подкрепить слова Робин. Купчая, свидетельство о праве собственности – что угодно. Я попытался выдвинуть верхний ящик канцелярского шкафчика, но тот был заперт. Вообще все ящики оказались заперты.

Я сделал паузу, размышляя, что бы еще предпринять, и тут меня отвлекло яркое цветное пятнышко, мелькнувшее за окном. Подойдя к самому стеклу, я увидел в саду Мириам. На ней было сплошь черное платье с длинными рукавами и высоким воротником, и она срезала цветы, вооружившись садовыми ножницами своей матери. Стояла на коленях в мокрой траве, и я заметил, что платье ее успело основательно пропитаться влагой. Ножницы сомкнулись у стебля, и роза цвета рассветного неба упала в траву. Она подобрала ее, добавила к букету; а когда встала, я увидел у нее на лице едва заметную, но довольную улыбку.

Мириам заколола волосы высоко на голове – они парили над платьем, словно все происходило в каком-то ином веке. Ее движения были такими плавными, что в тишине, сквозь стекло, мне казалось, что я наблюдаю за привидением.

Она перешла к другому кусту, опять опустилась на колени и срезала еще одну розу – бледную и прозрачную, как падающий снег.

Отвернувшись от окна, я услышал наверху какой-то шум – как будто что-то уронили. Наверняка Дженис. Вроде дома больше никого не было.