Внутренний рассказчик. Как наука о мозге помогает сочинять захватывающие истории

Поскольку унижение является настолько адским наказанием, мы с восторгом наблюдаем, как ему подвергаются злодеи. Из-за того что мы привыкли жить в племени и мыслить соответствующим образом, настоящим унижение становится лишь в том случае, если наши соплеменники тоже осведомлены о нем. По словам профессора Уильяма Флеша, «мы можем ненавидеть злодея, но наша ненависть бессмысленна. Мы хотим, чтобы люди вокруг него увидели, кто там под маской»[255].

3.9. Истории как племенная пропаганда

Вавилон, 587 год до нашей эры[256]

. Четыре тысячи знатных мужчин и женщин высланы из Иерусалима царем Навуходоносором II. Они выдержали тяготы долгого путешествия, пока наконец не нашли приют в древнем городе Ниппуре. Но иудеи никогда не забывали родной дом. В изгнании они решили не терять традиции своего народа: моральные устои, ритуалы, язык, уклад, кухню и образ жизни. Для этого им было необходимо сохранить свои истории.

Поскольку большинство этих историй существовали только в устном виде, иудейские писцы начали записывать их на свитках. И тут произошло нечто удивительное. Разрозненные обрывки древних мифов и сказок слились воедино. Писцы объединили их в одну законченную историю, пронизанную причинно-следственной связью. Эта история начиналась с сотворения мира и первых людей, Адама и Евы, и простиралась до взятия Иерусалима и далее.

Удивительным образом история побудила племя изгнанников к действию. Как и все племенные истории, она наделила их способностью функционировать как единое целое. Выступив в роли образца предписанного поведения, она позволила им отделиться от остальных племен, прочертив психологическую границу между ними и «другими». Этот образец служил и регламентирующим документом, ссылаясь на который они могли контролировать поведение друг друга и тем самым поддерживать племя в работоспособном состоянии. Однако влияние истории этим не ограничилось. Она стала их героическим нарративом о мире, в котором они были богоизбранным народом, чьей родиной по праву являлся Иерусалим. Это наполняло жизни изгнанников осмысленностью, чувством предназначения и своей правоты.

Через 71 год после изгнания у иудеев наконец появилась возможность вернуться на родину своих прадедов. Под предводительством книжника по имени Ездра они отправились в эпическое путешествие, намереваясь вернуться в славный город, о котором слышали только в легендах. Добравшись наконец до своей цели, они ужаснулись. Потомки тех их предков, что обладали низким положением в обществе и сумели избежать депортации, были грязными, неотесанными и жили вместе с другими племенами. Они не придерживались племенных законов, касающихся чистоты, пищи, богослужения или шаббата. В полуразрушенном Иерусалиме царил полный хаос.

Для Ездры угасание племенных традиций было катастрофой. Он отправился в храм, в котором, по их верованиям, обитал Яхве, бог его племени, и рухнул наземь, воя от отчаяния, ярости из-за предательства. Вокруг собралась толпа. Ездра накинулся на них. Да, они нанесли Яхве страшное оскорбление. Они этого и не отрицали. Но что теперь делать? Ездра знал, что ему предстоит каким-то образом сплотить своих людей, пробудить в них ту самую племенную энергию, благодаря которой изгнанники выживали плечом к плечу еще в Вавилоне. Существовал лишь один способ добиться этого – бросить в бой невероятную силу истории их происхождения.

Для Ездры возвели деревянный помост на площади и разослали весть о том, что грядет нечто важное. Собралась толпа. Ездра в окружении двенадцати помощников торжественно развернул свитки, на которых было записано их великое племенное повествование. «Они немедленно поклонились до земли, как сделали бы в присутствии своего божества или его представителя в храме», – пишет профессор английской литературы Мартин Пукнер[257]. Происходило нечто небывалое, что навсегда изменит мир. Эти свитки и содержащиеся в них истории рассматривались, как будто они сами по себе являлись священными. Так зародилась религия. «Публичное чтение Ездры породило иудаизм в известном нам виде».