Во имя любви

— Конечно, он натворил много бед, связался с бандитами… Но в том, что с ним случилось, — все так сложно, напутанно. Есть и моя вина.

— Ты ни в чем не виноват, Баро! — вступил в разговор Миро. — Ты же понимаешь, что все тобой сказанное — это не оправдание для его преступлений.

— Но он же наш! Он цыган! — сказал Баро. — Мы не можем оставить его в беде! Кармелита, ты понимаешь: своим молчанием ты топишь Рыча?

— Ты скажешь правду в милиции?! — заговорила снова Люцита. — Ты подтвердишь следователю, что Удав это Форс?!

И вновь Кармелита не смогла ничего сказать, только на глазах ее выступили слезы.

— Вот! — сказала Люцита, указывая на сводную сестру. — Вы видите?!

Теперь вы понимаете, кто она?! Что же вы-то молчите, ромалы? — бросилась к Миро. — Ты же вожак! Заставь ее! Заставь сказать правду! Пусть она поможет Рычу!

Но Миро только отвел глаза.

— Что же ты молчишь?! А вы?.. Все вы?.. Почему молчите? Неужели вам все равно, что пострадает невиновный человек?!

— Подожди, Люцита… Постой… — Миро обернулся к бывшей своей невесте. — Кармелита, ты знаешь, по приказу Удава убили моего отца…

— Не только Бейбута. Вспомни! — наступала Лю-цита. — Тебя самого тоже чуть не убили из-за Удава! Но ей и на это наплевать!

— Люцита, остынь!.. Кармелита, от тебя сейчас зависит, будет наказан настоящий убийца или нет, — сказал Баро. — Объясни нам, пожалуйста, почему ты не хочешь рассказать правду? Кармелита, да не молчи же ты!

"Но как? Как объяснить им все?" Люцита вновь подошла к Кармелите, посмотрела на ее слезы. У самой глаза тоже намокли.

— Ты отняла у меня Миро, хоть он и не был тебе нужен… Теперь ты хочешь отнять у меня Богдана? Просто чтобы не дать мне быть счастливой? Так?

— Нет. Это не так… — наконец-то проговорила Кармелита.

— Ты просто не выносишь чужого счастья. Разве может быть кому-нибудь хорошо кроме тебя?

— Нет! Нет! Я хотела, чтобы вы были счастливы!

— Это все только слова. А дела говорят о другом. Я не верю тебе. Ты выгораживаешь Форса ради своей подруги — Светки.

— Это неправда!

— Правда!

Тут уж и Максим вступил в разговор:

— Подожди, Люцита… Кармелита, ты что, действительно помогаешь Форсу из-за Светки?

— Да никому я не помогаю! Я просто хочу спасти… — вдруг проговорилась — почти проговорилась Кармелита.

— Кого?

"Да тебя! Тебя, дурачок!" — хотелось выкрикнуть ему в глаза.

— Не молчи, скажи, кого ты хочешь спасти? — настаивал Максим.

— Не могу…

— Ты не можешь сказать? Но почему?

Кармелита выбежала из дома, рыдая. Максим хотел пойти вслед за ней. Но Люцита остановила его, схватив за руку.

— Помнишь, сколько сил я потратила на то, чтоб убедить тебя пойти со мной в катакомбы, спасти ее и Рыча?

— Я все помню, Люцита. — Максим попытался освободить руку, но Люцита не отпускала его.

Влюбленные и разозленные женщины бывают очень сильны.

— Помнишь, как мы спасли их… Ее? И чем она теперь платит? А ты снова готов бежать за ней. Ты слеп, Максим… Ты…

Не договорив до конца, Люцита соскользнула на пол — потеряла сознание.

Миро поднял ее на руки и бережно перенес на диван.

* * *

Что ж такое происходит! Беременная женщина — чудо из чудес. Она должна беречь себя и того, кто внутри: питаться качественным, смотреть на прекрасное, слушать — изысканное. А в Светиной жизни все получалось совершенно иначе. Одна беда за другой. И все совершенно разные. Наверно, чтоб ей скучно не было.

Отец — в тюрьме. Страшная новость. Особенно, если отец тертый адвокат, сам не раз вытаскивавший из тюрьмы других. И уж если он оказался за решеткой, сомнений никаких — делодействительно плохо.

Комната свиданий показалась Форсу светлой и радостной. А Свете — мрачной, если не ужасной.

— Здравствуй, дочка! Спасибо, что опять пришла.

— Здравствуй.

— Как же я по тебе соскучился… Спасибо за то, что навещаешь, не оставляешь отца в беде…

— Да, конечно, как иначе. Я — дочь, — трудно говорить, когда не знаешь, что сказать.

Но Форс сам помог с выбором темы:

— Вот, столько лет людей отсюда вытаскивал, а сам в конце концов попал.

Сказано это было настолько иезуитски, по-адвокатски, что Света не сдержалась, тяжелым камнем бросила слова:

— Хватит, не нужно! Совершил преступление — отвечай за него…

Усмехнулся Форс. Жизнь приучила его всегда в любой ситуации быть готовым к любой реакции собеседника.

— Ну, Светочка! Что ты говоришь. Вообще-то, как дочь юриста, ты должна знать, что существует такое замечательное понятие, как презумпция невиновности. Человека можно назвать преступником только после решения суда.

— Папа, я сюда пришла не юридические тонкости обсуждать!

— А зачем? Зачем ты пришла? Чтобы обвинить родного отца?! Милая, не волнуйся. Обвинителей и без тебя хватает.

— Я пришла сказать, что у нас с Антоном все кончено.

— Большая новость!.. Я думал, действительно что-то интересное расскажешь…

— Нет, ты не понял. Все кончено, навсегда! Не надо, пожалуйста, ко мне его подсылать, не надо пытаться нас помирить, не надо!

— Девочка моя, успокойся, я же хотел как лучше. Просто пытался тебе помочь. Трудно одной растить ребенка…

— Хочешь мне помочь, сделай так, пожалуйста, чтоб я его больше вообще никогда не видела!