Вода и ветер

Чуть позже, чем с Мариной, она беседовала с ним, и ему стало ясно, что ей, в сущности, плевать на всё и вся, кроме себя. Он слегка подыграл ей и понял, что съездить в город (якобы навестить папашу послушницы – передать привет) ему никто не помешает.

А потом ей скажут, что ее обманули. В благих целях. Небось не будет разыгрывать житие Феодосия Печерского 41, которое настоятель круглые сутки рекламирует как повесть о настоящем человеке. Время всё же не то.

Теперь он ходил, заново включаясь в жизнь, по центральному рынку, где люди были одеты пестро, но до одури похоже, а на лотках продавали ненужный нормальному человеку хлам; а так как город маленький, то неудивительно, что он вскоре заметил невдалеке любующихся вывеской пивбара настоятеля и мать Агриппину. В светской одежде они выглядели нестарой семейной парой притершихся друг к другу и не худших в мире людей. Отец Амвросий купил мороженое и заставлял Агриппину его съесть.

Не дай Бог, заметят, надо слинять. Андрей нырнул в толпу, умело растолкал толстых тёток в чудовищных штанах и мерзких старых козлов с бутылками пива и зашагал, на ходу закуривая, к автобусной остановке. Откуда-то (из подъезда ближайшего дома?) донёсся хор пьяных голосов:

Союз нерушимый республик свободных…

Чёртов социалистический гимн, оторвать бы башку сочинителю. Вшивые коммунисты, довели человека, он ведь мог честно и сейчас, и тогда зарабатывать себе и зарабатывать, а сейчас почти что ворует; гондоны, козлы, со своими садистскими пионерлагерями, манной кашей на завтрак и хреном на ужин, своими проклятыми учреждениями, в которые не войти, а если войти, то не обворованным не войти – в любом смысле обворованным; своими тупыми предрассудками и пародией на мораль. И они сдохли, но дело их живет, и они доломают жизнь ему, Марине, старику на скамейке, и жаль было, что Агриппина сегодня в белом платье и белых туфлях на каблуке. Он хотел купить пару бутылок пива, но вспомнил, что все-таки едет в медицинскую академию, где у него не такие связи, чтобы его выпившего пустили.

6.

– Вы шарлатан, – негромко подытожил отец Амвросий. – Вы распространяли «Гербалайф», я знаю.

– И откуда это у вас такие познания? – Андрей запивал монастырским вином бутерброд с сыром (шёл какой-то пост, и ветчина, о которой он мечтал, не приветствовалась). – Видимо, часто бываете в городе. Побывайте еще раз, купите монашкам компьютер. Вон в Москве есть в монастырях компьютеры.

Ботинки им нужнее, подумал отец Амвросий. Это его немного успокоило.

– А если с ней что-нибудь случится? – спросил он. – А я отвечай. Вы понимаете, на что…

– Вы сначала за себя ответьте, – усмехнулся Андрей. – Перед Богом. И людьми.

– Что?!

– Думаете, я не вижу? Развели, блин… гарем и у государства воруете.

– Вы лжёте! – игумен принял гордую позу. Его борода подергивалась от гнева. – Как вам не стыдно? Вас здесь все доброжелательно приняли, вас, светского человека, а могли бы дать от ворот поворот.

– Ну, что ж, – Андрей пожал плечами. – Тогда её папочка нашёл бы менее светского человека.

Священник демонстративно отвернулся к стене и зашептал что-то, периодически крестясь.

– Зовите, зовите, – одобрил Андрей. – И погромче. Может, Он устал и…

– Убирайтесь, – нерешительно предложил отец Амвросий, косясь на вино. – Я не желаю иметь с вами ничего общего.

– Не нервничайте, батюшка. Я на ваше вино не претендую. Садитесь и пейте. Какое я, в самом деле, имею право на ваше вино?

– Вы, – сказал отец Амвросий, опускаясь на табурет, – вы…

– Ну, ну, – кивнул Андрей.

– Вы даже ничего умного не можете сказать. Глупости и банальности.

– Это Библия. Книга, вроде бы, Царств. А вы думали, это что – мои личные соображения?

Настоятель налил вина в грязную глиняную кружку.

– Сразу видно, – сказал он, – что у вас нет теологического образования.

– Простите, а зачем оно мне?

– Ни за чем, ни за чем, – ответил отец Амвросий. Он выпил всю кружку. – Так всегда. У меня есть знакомый, игумен мужского монастыря, бывший афганец. Рычит на всех, как медведь, случайных людей к монастырю за километр не подпускает. Сам колет дрова и может дать в морду. А я… доброжелательно отношусь к людям. Мне не так, как ему, ломали психику, чтобы я на людей наезжал, как танк. И поэтому приходят такие, как вы, и оскорбляют меня. Я могу дать вам в морду…

Андрей налил настоятелю еще вина.

– Но Христос бы так не поступил, – тряхнул головой отец Амвросий. – И Он учтёт это. Он учтёт, что я не набил вам морду. А у меня в юности был разряд по лёгкой атлетике.

– У меня по плаванию, – сказал Андрей. – Безусловно, Господь сводит разные пути ради какой-то определённой цели. Представьте, что монастырь – это дерево Господа. А я – топор, с помощью которого Он отсекает ненужные ветки. – Андрей произнёс это с таким убеждением, что сам чуть не поверил.

Настоятель схватился за виски.

– Женщина, – сказал он, – существо уничижённое, слабое и немудрое. Возможно, вы правы, и мы должны скорректировать её судьбу. Нет у вас колбаски?

– Нет. Пост.

– А, – махнул рукой настоятель, – хрен с ним, с постом. За что выпьем?