Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

При этом на получение шифров Японии были нацелены все зарубежные разведаппараты ИНО, которые добились значительных результатов в этом вопросе. Так, резидент в Гааге В.Г. Кривицкий летом 1936 г. организовал изъятие шифрованной переписки между Осима и Токио о заключении Антикоминтерновского пакта, что в совокупности со взломом сводной группой 5-го отдела РУ РККА и Спецотдела НКВД СССР в октябре 1935 г. японского дипломатического шифра позволило Москве быть в курсе японо-германских переговоров и читать большую часть шифротелеграмм японских военных атташе в различных странах мира. Кроме того, с весны 1938 г. легальный резидент ИНО в Праге М.М. Адамович через агента – секретаря местной японской дипмиссии Идзуми Кодзо («Грин») – стал получать шифры МИД и Военного министерства, использовавшиеся на линиях Токио – Европа. Сотрудничество Идзуми с советской внешней разведкой в деле получения японских шифроматериалов продолжалось до 1944 г. через легальную резидентуру НКГБ в Софии, куда дипломат был переведён четырьмя годами ранее[636]

.

Деятельность советских спецорганов по перехвату и взлому японской шифропереписки дополнялась работой службы радиоконтрразведки, которая до августа 1937 г. подчинялась Наркомату связи, а затем перешла в ведение 12-го отдела ГУГБ НКВД СССР. В том же году под Хабаровском начал функционировать пеленгаторный пункт УНКВД по ДВК, который с 1938 г. осуществлял перехват линий связи ЯВМ Квантунской армии и отслеживал подготовку ими агентов-радистов для переброски в Советский Союз.

Советские органы госбезопасности не только изучали работу японской военной разведки, но и эффективно срывали её деятельность в приграничных с СССР странах благодаря агентурному проникновению резидентур ИНО в Западной Европе, Турции, Иране и Афганистане в кавказские и среднеазиатские эмигрантские организации, с которыми контактировало РУ ГШ Японии. Особое беспокойство у советской разведки вызывали попытки военного атташе в Иране подполковника Фукути Харуо и военного резидента в Афганистане майора Миядзаки Гиити использовать в своих интересах лидеров бывшего басмаческого движения в приграничных с Советским Союзом районах. Поэтому в сентябре 1937 г. афганское правительство под давлением СССР выдворило Миядзаки домой. Впрочем, уже в декабре 1940 г. Генштаб Японии восстановил свою резидентуру в Кабуле, направив на должность делопроизводителя аппарата посольства выпускника разведшколы Накано капитана Камэяма Рокудзо[637]

.

Несмотря на свёртывание в 1937–1938 гг. ряда оперативных игр с военными миссиями Квантунской армии – «Мираж», «Весна» и др., территориальные органы госбезопасности продолжали практиковать вывод агентуры японской военной разведки в советское приграничье с последующим её задержанием и передачей через неё дезинформации. Необходимо отметить, что прекращение большинства оперативных игр носило объективный характер, так как, согласно показаниям арестованного в августе 1937 г. начальника японского отделения КРО ГУГБ НКВД СССР И.М. Николаева-Рамберга, все легендированные разработки его подразделения не приносили каких-либо оперативных результатов, а дезинформационные материалы для японцев на 60–70 % содержали достоверные сведения[638]

.

Успешным примером легендированной разработки рубежа 30—40-х гг. стала ликвидация крупной резидентуры Квантунской армии во главе с Ли Хайченом. Будучи идеологом создания корейского государства под протекторатом Японии на территории Приморского края, в 1936 г. он связался со 2-м отделом штаба Квантунской армии и до 1938 г. участвовал в борьбе с антияпонским движением в Маньчжурии. Для восстановления утраченных в связи с депортацией корейского населения агентурных позиций на Дальнем Востоке в августе 1938 г. РУ ГШ разработало операцию по созданию Ли Хайченом легендированной коммунистической организации и её выводу в Приморье. С этой целью в Синьцзине была учреждена партия «Синхындон» и открыта школа по подготовке агентов. Одновременно хуньчуньская миссия начала подбор кандидатов для вывода в Приморье и установления связи с советской разведкой. Предупреждённое закордонным агентом, в мае 1939 г. УНКВД по Приморскому краю организовало встречную игру, убедило посланников Ли в лояльном отношении к нему советских властей, создало под Владивостоком курсы по подготовке «корейских партизанских отрядов» и за первое полугодие 1940 г. вывело в СССР 56 агентов-корейцев во главе с Ли Хайченом[639].