Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

Вся информация из Маньчжоули, Пограничной и Хэйхэ стекалась в Харбин. Начальник миссии подполковник Савада Сигэру обобщал её, сопоставлял со сведениями командования китайских войск охраны КВЖД и перехватами радиопередач из Хабаровска, после чего шифрованными телеграммами отправлял заместителю начальника Генерального штаба. В них он не только отражал дислокацию, действительное наименование и численность сосредоточенных по обе стороны границы советских и китайских войск, но и освещал мобилизационные мероприятия правительства Чжан Сюэляна, инциденты с артиллерийскими перестрелками в приграничной полосе, разведывательными и боевыми вылетами советской авиации из Приморья.

В свою очередь Разведуправление с 15 июля 1929 г. регулярно готовило для Кабинета министров аналитические обзоры «Инцидент с отторжением Китайско-Восточной железной дороги», в которых аккумулировало информацию военных атташе, разведывательных органов Квантунской и Корейской армий, справочные материалы МИД и МГШ. С июля 1929 по март 1930 г. был подготовлен 21 такой обзор. Не ограничиваясь анализом текущей ситуации, военная разведка представляла правительству долгосрочные прогнозы развития советско-японских отношений и формулировала предложения о целесообразности тех или иных действий империи в сферах традиционного российского влияния в Китае. Так, в ответ на запрос командования Квантунской армии о вводе войск в Северную Маньчжурию, аналитики 2-го управления предложили воздержаться от каких-либо шагов, затрагивавших интересы Советского Союза на КВЖД, чтобы всеми силами избежать «возникновения нежелательной для обеих стран войны»[252]

.

Активная часть операции по разгрому армии Чжан Сюэляна проходила осенью 1929 г. Харбинская военная миссия информировала Генеральный штаб о деталях сунгарийской, фугдинской и маньчжуро-чжалайнорской операций ОДВА с опозданием в 2–3 дня, черпая сведения в основном из сводок китайского командования, передач хабаровского радио и опроса бежавшего из Маньчжоули китайского технического персонала. Оказавшись на занятой советскими войсками территории, глава маньчжурской миссии капитан Кавамата остался без связи, поэтому начальник штаба Квантунской армии 26 ноября срочно запросил у Токио 5000 иен на отправку в западную часть КВЖД одного старшего офицера и прикомандирование к харбинской миссии одного младшего офицера, однако Военное министерство выделило только 1000 иен «для обеспечения деятельности миссий в Маньчжоули и Харбине»[253]

. Таким образом, советско-китайский конфликт вскрыл уязвимость японских разведывательных органов в Северной Маньчжурии в вопросах обеспечения связи, финансирования оперативных расходов и функционирования постоянно действующего агентурного аппарата в СССР.

Впрочем, у конфликта была и положительная сторона – впервые японская военная разведка смогла изучить и оценить уровень боевой подготовки РККА в ходе проведения ею полномасштабной фронтовой операции с активным применением авиации и танков. Анализ боевых действий Красной армии со всей очевидностью вскрыл нараставшее количественное и качественное превосходство советских Вооружённых сил над японскими. В докладе Кавамата, посвящённом действиям 18-го стрелкового корпуса в маньчжуро-чжалайнорской операции, детально анализировались боевое применение авиационных частей, уровень подготовки командного состава, степень манёвренности, слаженности и дисциплинированности советских войск. Наряду с недостатками Кавамата отмечал высокую эффективность нанесения бомбардировочной авиацией ударов по узлам связи и казармам противника, способность пехоты преодолевать расстояния в 200 км за четыре дня при дневной температуре минус 20 градусов, высокий уровень тактического мастерства генеральского и старшего командного состава. Общий вывод начальника маньчжурской миссии звучал так: «Основанную на строгой дисциплине подготовку командного и рядового состава нужно признать достаточной. Несмотря на несовершенство вооружения, части насыщены артиллерией, пулемётами и винтовками, а постоянное политическое воспитание войск и большое внимание, уделяемое правительством Красной армии, делают её конкурентоспособной. Советские Вооружённые силы превзошли царскую армию и можно сказать, что никак не хуже её»[254]

.

Выводы Кавамата породили чувство обеспокоенности у японского генералитета, полагавшего, что дальнейшая модернизация и совершенствование системы боевой подготовки Красной армии приведут к качественному усилению её военного потенциала и создадут угрозу национальной безопасности империи[255]. В связи с этим на разведывательные органы армии всех уровней с 1930 г. легли задачи отслеживания мероприятий советского правительства по реализации первого пятилетнего плана, оценки военной мощи СССР с точки зрения возможной войны за Китай, изучения вероятных театров военных действий в Маньчжурии, Корее, Приморье и Забайкалье.