Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

Советская разведка также сумела организовать перехват служебной переписки военных миссий в Северной Маньчжурии. В 1925 г. агент-групповод харбинской резидентуры ИНО ОГПУ И.Т. Иванов-Перекрест завербовал обслугу миссии в Харбине, через которую резидентура в течение десяти лет получала почтовую корреспонденцию, обрывки и полные части документов, изымаемые ею из мусора. Служебная переписка фотографировалась и возвращалась в ЯВМ. Таким образом, в руках советской разведки концентрировались финансовые, информационные и другие материалы харбинской миссии, включая уже упомянутый доклад «Основы подрывной работы против России».

Аналогичную работу, но в меньших масштабах, проводила хэйхэская резидентура ПП ОГПУ ДВК, которая через агентуру в ближайшем окружении резидента Миядзаки получала копии его отчётов в Харбин. Это позволило советской контрразведке выявить в 1927 г. двух японских агентов во 2-й Приамурской стрелковой дивизии и ликвидировать связанного с ними агента-групповода Д. Тимеркеева. В дальнейшем Миядзаки в рамках оперативной игры «Маки» был подставлен агент Л.Е. Островский, через которого дальневосточные органы госбезопасности передавали японцам дезинформацию по ОКДВА.

Столь же успешным было агентурное проникновение полпредства в аппарат военных миссий в Маньчжоули и Пограничной, позволившее ему установить костяк их агентуры в приграничных советских районах[272]

.

Кроме того, в 1927 г. легальный резидент ИНО в Сеуле И.А. Чичаев завербовал курировавшего советское генеральное консульство офицера местного отделения военной жандармерии («132», «Абэ»), который вплоть до перевода в Харбин в 1932 г. систематически передавал ему документы Генерального штаба Японии, штабов Квантунской, Корейской армий, Главного управления военной жандармерии Военного министерства, харбинской миссии и в дальнейшем привлёк к сотрудничеству с советской разведкой ещё ряд ценных агентов[273].

Часть материалов по ЯВМ поступала от органов военной разведки. Зимой 1929/30 г. разведотдел штаба ОДВА организовал изъятие переписки миссии в Маньчжоули, в которой «содержались хвалебные отзывы о наших частях и подразделениях, отмечались высокая дисциплина личного состава, маневренность в бою, хорошее обмундирование и снаряжение»[274]. Позднее, в сентябре 1930 г., начальник Разведупра Я.К. Берзин проинформировал Особый отдел ОГПУ об изъятии его агентурой ещё двух донесений начальника миссии капитана Кавамата с оценками Красной армии, которые свидетельствовали «о наличии в его распоряжении широкой и достаточно осведомлённой сети как среди населения (на приграничной территории обеих стран), так и в рядах армии»[275]

.

Новым направлением в деятельности ОГПУ против японской военной разведки стало проведение легендированных разработок белоэмигрантских организаций в Китае, служивших источником агентурных кадров для ЯВМ. В 1930–1933 гг. ПП ОГПУ ДВК провело несколько таких разработок против Российской фашистской организации («Х-3»), Трудовой крестьянской партии («Неугомонные»), Рабоче-крестьянской казачьей партии («Сечевик»), Братства русской правды (БРП) («Таёжные братья») и других организаций, в ходе которых их деятельность была ликвидирована или заметно ослабла.

Не ограничиваясь агентурным проникновением в японские разведорганы, советская контрразведка прибегала к практике изъятия сотрудников миссий. В ночь с 17 на 18 ноября 1930 г. оперативной группой Владивостокского окротдела ОГПУ под предлогом совершения контрабандной сделки с опиумом был захвачен и вывезен в Хабаровск главный резидент миссии в Пограничной О Донбин, который на следствии раскрыл информацию о кадровом составе разведорганов в Пограничной, Хайлине, Мишани, Дуннине и Дальневосточном крае, методах разведывательной деятельности, объектах устремлений, связях японской разведки с китайскими спецслужбами, выдал 16 своих агентов в Приморье[276].

Однако, наряду с положительными моментами в деятельности советских спецорганов против японской военной разведки, на рубеже 20—30-х гг. начали проявляться тенденции к фальсификации дел по шпионажу, получившие массовое распространение в 1937–1938 гг. Так, в 1931 г. ПП ОГПУ ДВК отчиталось о раскрытии по делу «Автомобилисты» в частях ОКДВА в Благовещенске, Спасске, Никольск-Уссурийском и Владивостоке шпионско-диверсионных групп из ранее проживавших на КВЖД советских граждан, которые перед прибытием в СССР прошли подготовку в харбинской разведывательно-диверсионной школе БРП, организованной под видом курсов водителей. Агенты внедрялись в воинские части, собирали разведывательную информацию, портили материальную часть, а в случае войны нацеливались на уничтожение комсостава. Глава резидентуры М.И. Гордеев имел курьерскую связь с разведпунктом в Хэйхэ. Аналогичная организация была раскрыта по делу «Трактористы» на железнодорожной станции и ремонтном заводе в Чите[277].