Война двух миров

И тут вдалеке на шоссе я увидел фары приближающегося автомобиля. Машина ехала медленно, петляя по дороге, объезжая ямы и вздрагивая на каждой кочке. Я подождал, пока она подъедет поближе, и поднял руку.

Около меня остановился настоящий музейный экспонат, и я сразу понял, в какую эпоху попал. Угловатый автомобиль серого цвета с кожаной крышей, огромным радиатором и квадратным лобовым стеклом, имел спицованные колёса и большие фары на передних крыльях, похожие на прожектора. Такие авто ездили по дорогам Европы и Америки в начале двадцатого века.

Пока я любовался этим чудом техники, из этого «чуда» вылезли двое крепких молодых мужчин в строгих чёрных костюмах, начищенных до блеска туфлях и чёрных шляпах. Оба были высокого роста со смуглыми худыми лицами, и их смело можно было бы принять за близнецов, если бы не тонкая полоска усов над верхней губой одного из них. В руках у того, что был без усов, была трость, которую он держал двумя руками как ружьё, направив тонкий конец на меня.

– Мы – сотрудники «Агентства времени». Вы нарушили второй параграф…

– Спокойно, коллеги, – перебил я говорившего, того который был с усами. – Мы с вами из одной конторы.

С этими словами я поднял руки к подбородку, расстегнул ворот рубашки и показал им медальон, который висел у меня на шее. На нём был изображён знак зодиака «водолей». Среди нас считалось, что у водолея льётся из кувшина не вода, а поток времени, и поэтому он был символом или неофициальным гербом нашей службы. Это был обычный небольшой серебряный медальон овальной формы, и такие медальоны выдавали каждому агенту после окончания академии.

– Очень интересно, коллега, а разрешите поинтересоваться, что вы делаете на нашей территории? – спросил усатый.

– У меня сбежал нарушитель. Я прыгнул за ним во временнОе окно в две тысячи шестнадцатом году и попал сюда. Кстати, позвольте узнать, а почему вы прибыли с опозданием?

– Мы не виноваты. Мы только что получили сигнал и сразу переместились сюда. Я думаю, что произошел, какой-то технический сбой, поэтому сигнал и пришёл с задержкой. К тому же мы получили «красный» код, а такого вообще не может быть.

– Поверьте мне, ребята, что с «красным» кодом нет никакой ошибки. Объект очень опасен, вооружён и хорошо подготовлен. Я лично видел, как он выстрелом из неизвестного оружия развалил кирпичную стену, а силовую защиту, которую он поставил, не смог взять даже электродуговой излучатель. Надо быстрее его найти, пока он ничего здесь не натворил. Кстати, просветите меня, где мы находимся.

– Это Чикаго, тысяча девятьсот двадцать девятый год, – ответил усатый.

– Я примерно так и подумал, – сказал я, глядя на автомобиль.

– Меня зовут Бен Райт, а это – Алекс Робертс, – продолжал усатый. – А тебя мы знаем. Тебя зовут Виктор Макаров. Мы учились с тобой в академии, но только на курс младше, так что ты нас, наверное, не помнишь. А вот я отлично помню, как ты стал чемпионом академии по боксу в среднем весе.

Я посмотрел на них внимательнее, но ничего не вспомнил. Вернее, я помнил, как стал чемпионом, помнил финальный бой, но вот лица этих ребят в памяти не сохранились.

– Ладно, может быть, потом я вас вспомню, – сказал я. – Сейчас нам надо быстрее добраться до города и по дороге пораскинуть мозгами, что объекту здесь понадобилось.

Мы загрузились в машину и тронулись.

Надо сказать, что езда на этом ретро-автомобиле была малоприятна. На каждой кочке его сильно подбрасывало, двигатель работал с перебоями, от чего машина постоянно дергалась, что-то ужасно стучало в ходовой части, а кузов периодически издавал громкий скрип. Место этой машине было в музее, а я бы предпочёл передвигаться по таким разбитым дорогам на чём ни будь более современном.

– Итак, расскажите мне, что здесь может быть интересного для объекта, принимая во внимание тот факт, что это не простой нарушитель и по нему объявлена «красная» опасность.

– Ума не приложу, – сказал Райт. – Чикаго – один из крупнейших городов северной Америки, с большим портом. Как говорится – индустриальный центр. Считается, между прочим, финансовой, экономической, промышленной и культурной столицей Среднего Запада. Так что интересы для будущего могут быть самые разные. Хотя…

– Что? – сразу спросил я.

– У нас дома сейчас идёт 2441-ый год, – рассуждал Райт. – А здесь – 1929-ый. Прошло более пяти столетий. Какой смысл забираться так далеко. Все вопросы можно решить поближе, например, в двадцать третьем или в двадцать четвёртом веке. Скорее всего, кто-то решил просто спрятаться подальше, во времени.

– Прятаться во времени глупо. Он знает, что рано или поздно его всё равно найдут, – возразил я.

– Как сказать, – задумчиво произнёс Райт. – Ты сам говорил, что объект не простой, и мы можем не знать всех его возможностей. А что, если он надеется нас обмануть и залечь на дно. Ты же, наверное, слышал, что около семидесяти лет назад кому-то всё-таки удалось скрыться. Того нарушителя так и не нашли и, кстати, тогда тоже была объявлена «красная» тревога.