Война и любовь

Колесников осел. Подземных переходов в городе не было, да и цокольных этажей поблизости не наблюдалась, а церковь вот она — рядом. Под грохот новых прилетов и уханья в ответ нашей артиллерии подъехали к краснокирпичной ограде церкви.

— За мной! — крикнул Штанько, выскакивая из машины.

Он на ходу перекрестился и резво побежал, но не ко входу в собор, а вокруг здания. Мешков едва поспевал. Майор нашел бойца ЧВК сидящим на земле спиной к алтарю. Плюхнулся рядом, обхватил колени и спросил:

— Веришь в защиту бога?

— Мы за алтарем, а лупят с запада. Собор высокий, стены толстые. Коль будет прилет, то за оградой. Нижние осколки посекут забор, а верховые нам пофиг.

Подбежавший Колесников продолжал цитировать инструкцию:

— Не подходят для укрытия стены домов. От взрывной волны сверху будут падать стекла!

Штанько рывком усадил парня к стене:

— Побачь, шо над нами.

Колесников вывернул шею. Вместо окна в декоративном проеме, заложенным кирпичами, красовался иконописный лик Николая Чудотворца. Мешков вынужден был согласиться с бывшим другом, между солидной стеной и кирпичным забором он чувствовал себя в безопасности.

Колесников подсчитывал звуки прилетов и сетовал:

— Бронник в кабинете оставил. С ним неудобно.

— Неудобно кишки в живот заправлять, заблюешь с непривычки, — пошутил Штанько.

Никто не улыбнулся.

Обстрел с украинской стороны закончился. Российские артиллеристы еще некоторое время лупили для острастки. Когда стрельба стихла, сирену тревоги сменили серены пожарных машин. Жизнь продолжала бороться со смертью.

Мишка Штанько с детства проживал в одном дворе с Олегом Мешковым. Жил он с матерью Валентиной Ильиничной. Раньше Олег часто бывал у них. Всё изменилось после суда над Михаилом.

— Здравствуйте, Валентина Ильинична. Как здоровье? — поздоровался майор, заходя в квартиру.

Женщина увидела сына между двумя полицейскими и забеспокоилась.

— Миша, тока нынче приехал и уже набедокурил?

— Мать, то друг с проверкой. Служба у него такая.

— А-а, ну проходь Олег, проходь. Ботинки сымай. Тапки где, знаешь.

В распашной двухкомнатной квартире с маленькой кухней всё было на виду. Штанько сразу показал:

— Вот мой рюкзак. Остальное мамкино.

— Поглядим. Колесников, ты по углам загляни, а я…

Олег раздвинул молнию рюкзака, вытащил одежду. Под одеждой нашел пакет с пачками купюр. Сумма выглядела внушительной, несколько миллионов рублей.

— Откуда деньги? — спросил оперативник.

— Заработал. Я почти год в штурмах. И за ранение. Месяц в госпитале в Анапе провалялся.

— Миша, ты ранен? Где? — заволновалась Валентина Ильинична.

— Цел я, мам. Руки-ноги на месте. Гляди! — Штанько хлопнул себя по груди, присел и замедленными движениями изобразил танцевальный элемент из гопака. — Помнишь, в детский ансамбль меня определила?

Мама подняла взгляд на фотографию в рамке, где восьмилетний Миша танцевал в вышитой косоворотке, и зарделась:

— Такой хорошенький был.

— Вот! Пригодилось!

Штанько продолжал танцевать, двигаясь по комнате и постепенно ускоряя темп. Олег вытащил из рюкзака медаль.

— Твоя? За шо?

— Читать разучился?

— «За взятие Соледара». ЧВК Вагнер, — прочел Мешков.

— Мне еще медаль «За отвагу» полагается.

— А документы где?

Штанько хлопал себя по груди и коленям, распаляясь в танце:

— Бумаги в кармашке, как водка в рюмашке!

Мешков раскрыл малый карман рюкзака, развернул бумаги.

— Документ о помиловании. Никогда не видел. Сфотографирую.

Штанько отплясывал вприсядку.

— Убедился? Я чист! Мы снова друзья?

Олег схватил Михаила за плечо и остановил бешенный танец:

— Ты кренделями-коленцами меня не отвлекай! Хотел срубить денег по легкому и убил девчонку, у которой ничего в жизни не было! А сейчас мне медальку подсовываешь. Героем стал? Я еще проверю!

Мешков разжал руки и обратился к Колесникову:

— Шо подозрительное нашел?

Лейтенант развел руки:

— Оружия нет.

— А мой «Glock» с концами? — поинтересовался Штанько.

— Ты же теперь гражданский. Шо так?

— Отпуск. Наш главный перегнул палку — и потерял голову.

— Ты тоже свою береги. Борьку Войтенко обходи стороной. У него на тебя аргумент ребром!

Штанько ухмыльнулся, демонстрируя, что ему ничего не страшно. Мешков прошел к двери, стал обуваться. Бывший друг помялся и позвал, глядя в пол:

— Олег, мать на стол собрала. Я хотел возвращение отметить.

— С зеркалом отмечай. В себя загляни, — хмуро посоветовал полицейский.

Глава 11

Олег Мешков вышел из подъезда, но сесть в «Патриот» не успел. Ему позвонил Тимур Бахтин.

— Майор, есть прилет по жилому дому. Прямое попадание в квартиру сотрудника полиции.

— Какого сотрудника?

— Старший лейтенант Кошелева.

— Что с ней?

— Выгорела под чистую пока пожарные приехали.

— Я про Кошелеву? — повысил голос Олег.

— Неадекватная, в огонь бросалась. Вытащили, дуреху.

— Жива?

— Цела вроде. Одежду попортила и слезами умылась. Это по улице…

— Я знаю! Попридержи ее, сейчас приеду. — Мешков прыгнул за руль и остановил Колесникова, пытавшегося сесть рядом: — Игорь, ты пишкарем на службу. У меня дела.

«Патриот» выехал со двора. За полицейскими из окна наблюдал Михаил Штанько. Слов он не слышал, но эмоции Олега разглядел.