Война и любовь

— Зашугал кто-то нашего майора. Ишь как рванул.

— Олег-то майор, он дома. А ты, Миша, туды-сюды и никуды, — упрекнула мать и тяжело вздохнула: — Устала за тебя волноваться.

— А шо за меня печалиться? Гля, я здесь! — Сын обнял мать.

— Ось опять проверка. А вдруг, шо не так?

— Мамка, ты зря волнуешься. Боле тебя не побеспокоят. Я себе хату сниму. Денег хватит. И тебе и мне.

— Мишка, ты не балуй! — Мать погрозила пальцем.

— Ну шо ты! Я завсегда буду рядом. Давай вечерять. Выпьешь? — Штанько сел за накрытый стол и открыл бутылку водки.

После ужина, когда стемнело, Михаил надел темную куртку с капюшоном, выскользнул из подъезда и прошел переулками к добротному частному дому. Проверил — свет в окнах не горит. Огляделся — никого. И перемахнул через забор. Он знал, что хозяева в отъезде, поэтому ранним утром, как только вошел в родной город, устроил здесь тайник.

Михаил прокрался к дощатому сараю на сваях, вытащил из-под сарая черный пакет для мусора и похвалил себя за предусмотрительность. Обыскивайте квартиру сколько угодно и пистолет изымайте, оружие у него есть. Да какое! Штанько просунул руку в пакет, огладил автомат с глушителем и спрятал обратно. Пусть полежит до поры до времени.

Он обследовал участок, обошел вокруг дома, заглянул в щель между дверцами гаража. Увиденным остался доволен. В беседке, заросшей виноградом, имелась печь для шашлыков, деревянный стол и пластиковые кресла.

Таиться ни к чему, решил Штанько. Он расположился в кресле, закинул ноги на стол и позвонил:

— Илья Аверин? Это Мишка Штанько. Помнишь меня?

— Такое забудешь, — настороженно ответил владелец магазина «Смешные цены». — Откуда ты?

— С родного города. Воевал в ЧВК, награжден, заслужил помилование.

— Поздравляю, — выдавил Аверин.

— А тебя, господин бизнесмен, поздравить могу только с убытком.

— Чего это? Я магазин закрыл и уехал.

— Богатые люди уехали, а лихие остались.

— Ты о чем? — забеспокоился Аверин.

— В городе дома мародерят, обносят вчистую! Только шо двоих забулдыг с твоего участка прогнал.

— А полиция?

— Ха! А кто их вызовет? Ты, когда вернешься? Могу взять твое добро под свою охрану.

Аверин подумал и спросил:

— Сколько?

— За жилье. Жить в твоей хате буду.

— Как это?

— Аккуратно. И машиной твоей пользоваться. Ты на «немце» уехал, а «корейца» в гараже оставил. Ну вот! Я здесь — и никто не сунется!

— А как ты откроешь дом? Окна побьешь?

— То мой вопрос. Ни одно стекло не пострадает. А с тебя документ. Пиши от руки, что поручаешь Михаилу Штанько охранять свое имущество и разрешаешь жить в твоем доме. Дата, подпись. Сфотай и скинь мне в «телегу». По рукам? Или подождешь, пока мародеры дом спалят.

— Да понял я. По рукам, — вынужден был согласиться Аверин.

— Пиши! Жду.

Михаил закурил. Огонек сигареты подполз к фильтру, когда от Аверина пришло сообщение. Штанько изучил текст, примял окурок в печке и позвонил бывшему подельнику.

— Лом, я в городе. Заждались? Передай Хворому, завтра празднуем новоселье.

Глава 12

Украинский снаряд пробил крышу двухэтажки и угодил в квартиру, где проживала Наталья Кошелева. Два выбитых окна напоминали пустые глазницы, над которыми черная копоть дорисовала вздернутые брови, а пенные брызги внизу на стене символизировали слезы. Пахло дымом. Пожарные закончили свою работу и сматывали шланги. Им помогали прибежавшие на помощь мужчины. Поодаль перешептывались женщины. Одни вздыхали: когда это закончится. Другие требовали ударить в ответ ядерной бомбой.

Тимур Бахтин подбежал к подъехавшему УАЗу и встретил Олега Мешкова бурной тирадой:

— Я конечно знаю про русских женщин и горящую избу, но голова не только для прически! Там пламя и дым, а она без средств защиты ринулась! И знаешь зачем? Полюбуйся!

Олег метал взволнованный взгляд по сторонам:

— Где Кошелева?

— Мы водой ее окатили. В кунге сохнет, — указал Бахтин на «Урал» Росгвардии.

Задняя дверца в кунг «Урала» была распахнута, Мешков забрался внутрь по откидным ступенькам. Мокрая с головы до ног Наталья сжалась на скамье, обхватив пышный ком белой ткани.

— Наташа, ты цела? Шо с рукой? — Олег заметил обгоревший рукав кителя, тронул подпаленные кончики волос, стер сажу с виска женщины. — Тебя врач осматривал?

Кошелева подняла взгляд, наполненный болью и отчаянием. Бахтин шепнул Мешкову:

— Свадебное платье спасала. Сама не пострадала, не считая одежды. Мы осмотрели.

В кунге плотным рядком сидели бойцы Росгвардии: молодые, крепкие, любопытные. Мешков нахмурился. Кто-то из них осматривал Наталью. Интересно как? Надо же ощупать, проверить и под одежду заглянуть. Все парни глазели?

Олег коснулся Натальи. Его голос стал нарочито строгим, чтобы затенить проскользнувшую нежность:

— Кошелева, поднимайся. Поедешь со мной.

— Куда? — вяло отреагировала женщина.

— Это приказ! Поговорим по дороге.

Олег первым выпрыгнул из кунга и помог спуститься Наталье. Она не выпускала свадебное платье из рук. Мешков, усадил женщину в машину, закрыл дверцы и спросил:

— Наташа, тебе точно в больницу не нужно?

Кошелева медленно мотнула головой, словно долго соображала:

— Отвезите меня в отдел.

— Отдел подождет. Сначала ко мне.

— К вам?