Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время

День выдался чудесный, по-кавказски приветливый. Город, обозреваемый с вершины Мтацминды, как выразился сопровождавший их местный поэт, нежился «в ладонях гор». Казалось бы, живи и радуйся, однако Мессингу все время было не по себе. Тревожила какая-то смутная, отравляющая душу пакость. Где-то после одиннадцати они спустились на нижнюю станцию, двинулись по Руставели. Там их застал хриплый, перепуганный голос Молотова. Первые фразы они не разобрали, но все дальнейшее – и объявление о том, что германские войска перешли границу, и сообщение о бомбардировках наших городов – они выслушали в набегавшей, на глазах увеличивающейся толпе.

Признаться, в первые дни Вольфа теснила залихватская сумятица в мыслях, какая-то легкомысленная надежда, что ненавистный враг никогда не сумеет дотянуться до схоронившегося в большевистском аду Мессинга и доблестные советские войска в считанные дни сокрушат танковые орды Гитлера. Эта беспечность была развеяна характерным комканым говорком вождя, объявившего 3 июля:

«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Это выступление Мессинг слушал в Москве, куда вернулся сразу после объявления войны. Подвешенная на столбе в сквере возле Большого театра тарелка вещала хрипло, с частыми паузами, то и дело сбивалась на торопливый кавказский речитатив.

В его словах он обнаружил чудовищную правду.

«Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, продолжается».

Ужас, до той поры нелепо отпихиваемый Мессингом – как, впрочем, и всей страной, почти две недели ожидавшей, что скажет по этому поводу наш мудрый балабос – пробрал его до пят. Он на расстоянии ощутил высочайший градус растерянности, с какой Сталин встретил известие о начале войны.

Толпа густела на глазах. Вольф плечами ощущал нараставшее давление соседних плеч. Это ощущение успокаивало. Впервые за сорок лет он не чувствовал себя одиноким, как это было в Германии, в Польше, во время переправы через Буг. Он уверился, что окружавшие его люди готовы на все, чтобы защитить безобидного и чудаковатого паранорматика, в чьих слабых руках рождалось будущее. Мессинг свидетельствовал: их настрой помог ему сохранить ясность духа и взвешенную осмотрительность при принятии решений, которые так необходимы во время войны. Он не мог и не хотел подвести их.

В конце лета Главконцерт эвакуировал Мессинга в Новосибирск. Во фронтовые бригады он не рвался, и не только потому, что боялся оказаться под артиллерийским обстрелом или бомбежкой. Вольфу негласно запретили даже приближаться к передовой. Не будем уточнять, чье это было распоряжение.

Но по порядку.

Вот она, толстая пачка пожелтевших бумаг. Одни из них написаны от руки, другие отпечатаны на машинке, третьи покрыты цветным рисунком, и только фамилия медиума вписана в оставленное в типографском наборе место. Вольфу Мессингу очень дороги эти листочки – это отзывы зрителей о его работе. Они свидетельствуют, что и он внес свою скромную лепту в великое общее дело в грозный час нависшей над страной беды.

«17 июля 1942 года в эвакогоспитале выступал Мессинг со своими «психологическими опытами» перед ранеными нашего госпиталя.

Опыты Мессинга произвели на аудиторию ошеломляющее впечатление. Все задания выполнялись точно и сопровождались бурными овациями.

Раненые бойцы, командиры, политработники и служащие госпиталя выражают большую благодарность Мессингу за его выступление в госпитале.

Нач. госпиталя в/врач 3-го ранга Сошина».

16 сентября 1942 года.

«С исключительным вниманием бойцы, сержанты и офицеры гарнизона просмотрели шесть концертов Вольфа Григорьевича Мессинга, на которых присутствовало более трех тысяч человек.

Эти концерты на нас, зрителей, произвели очень большое впечатление. Мессинг выполнял исключительно сложные номера, заданные ему «индуктором», и при этом с большой точностью. Он доказал, что это не фокусы, связанные с ловкостью рук человека, а исключительно сложная психологически научная работа, проводимая им в течение длительного периода лет и представляющая исключительный интерес с точки зрения развития психологии как науки.

От имени бойцов, сержантов и офицеров выношу сердечную благодарность Вольфу Григорьевичу Мессингу и желаю дальнейшей плодотворной работы на благо развития науки нашей Социалистической Родины.

Начальник гарнизона генерал-майор артиллерии Шуршин».

«Опыты, произведенные Вами, – свидетельство, чего могут достичь человеческий разум и воля. Эксперименты, произведенные Вами перед зрителями, вызвали большой интерес. Они учат нас тренировать свою волю…

Начальник политотдела полковник Ягодинский».

Полагаю, этого достаточно. Что касается другой войны, происходившей на «территории тайны», есть мнение, что Мессингу, перешедшему в идеальное состояние, именуемое «эйдосом», после стольких лет можно поведать о некоторых эпизодах этого сражения за будущее. Оно велось не на жизнь, а на смерть.