Волшебники парижской моды

Но молодой Ворт, вовсе не романтик, знал, когда следовать за воображением, и понимал, что потребуется много терпения, прежде чем откроется дорога к благополучию. По ней он и пошел – шажок за шажком… В тринадцать лет ему доверили должность кассира в Доме моды Lewis & Alemby. Еще долгое время он состоял в этой должности. Проходили годы, но ничего не менялось в рисунках шалей, фасонах манто, мантильях, даже в туалетах клиентов. Английская мода замерла на мертвой точке, только увеличились ширина и длина юбки, а почему? Просто молодая королева Виктория[102] поранила ногу и на приеме во дворце Сент-Джеймс скрыла перевязку, удлинив подол платья. Одного этого оказалось достаточно, чтобы лондонские дамы вслед за ней увеличили длину своих юбок.

Чарльз-Фредерик Ворт искал что-то новое. Он листал Little Messenger of Parisian Costumes («Короткое обозрение о парижском костюме»), английское издание парижской газеты

Estafette des Modes («Эстафета мод»), поступавшее в лондонскую библиотеку, где у него абонемент. Насколько другой была мода в Париже! Какое изобилие яркости и новых придумок! Наиболее элегантное платье самой богатой клиентки Lewis & Alemby – лишь бледный отблеск парижского шика.

Так далеко был этот шик, по ту сторону Ла-Манша, в мире, постоянно вибрирующем от вечного движения, непрестанного созидания. Кто знает, быть может, в этом мире и таится золотая жила, ожидая, что вот-вот набредет на нее молодой англичанин, торгующий модным товаром…

Решение было принято! В 1845 году Чарльз-Фредерик Ворт, которому едва исполнилось двадцать, навсегда оставил свое более или менее устоявшееся положение и покинул Лондон и туманную родину.

На переезд денег хватило, однако в кармане осталось всего сто семнадцать франков – с таким состоянием и абсолютным незнанием языка он оказался во Франции.

Первые впечатления в Париже

Какая глубокая пропасть между мечтой и реальностью! В Париже Ворту пришлось работать в магазине тканей по двенадцать часов в день. Ткани и ничего, кроме тканей, но они хоть не такие однообразные, как в Lewis & Alemby. Наконец, представился такой случай, который в нужный момент подворачивается людям, одержимым идеей достичь успеха во что бы то ни стало. Молодой Ворт получил вакантное место служащего в

Opigez et Chazelle, в Доме мод Gagelin, где был широкий ассортимент модных товаров для женщин, начиная с тканей и до манто и всевозможных накидок.

Этот парижский Дом моды располагался в самом центре торговли товарами для элегантной жизни – в доме № 83 по улице Ришелье. Вспомним, что на этой улице устраивали свои лавочки и магазины Леруа, великий портной двух императриц, а до него – Роза Бертэн, «министр моды». Биографы Ворта и особенно (вполне понятно) его родственники намеренно пытались преуменьшить важность и размах Дома мод Gagelin, стремясь окутать еще большей славой имя Ворта. Но напрасно, поскольку этот дом был самым известным в Париже, принимал участие во всех выставках и мог даже позволить себе новую форму рекламы, столь дорогостоящую, сколь и действенную, – рекламу литературную. Самые известные писатели, привлеченные солидными гонорарами, не колеблясь наперебой предлагали редакторам периодических изданий свои услуги. Изысканным, безупречным литературным языком описывали туалеты публики, посещающей Оперу, скачки, а в самом конце статьи небрежно упоминали название Дома моды, где можно приобрести все эти наряды. Дом Gagelin

часто прибегал к такой рекламе, размещая ее в основном на страницах «Сильфиды», журнала, издаваемого Эмилем Жирарди, – в нем сотрудничали Александр Дюма, Бальзак, Теофиль Готье и другие знаменитости того времени.

Теперь Чарльз-Фредерик Ворт оказался в мире своих грез – мире французских шелков и кружев, лишь единичные экземпляры их долетали до Англии и были для него посланцами недосягаемой страны вечного праздника.

В Gagelin он проработал двенадцать лет, ставших решающими для его карьеры. Руководители Дома признали его талант и оказывали большое доверие; ему предоставлялась возможность с головой уходить в свои поиски и размышления. Он рисовал, разрабатывал проекты, придумывал, как воплотить свои новые идеи. Пригодилось отличное знание технологии: он привез с собой во Францию совершенный крой, создавший репутацию английскому портновскому искусству. Исключительное владение этим искусством, одухотворенное парижским шиком, обеспечивало французской одежде подлинный триумф на международных выставках.

Первая проходила в Лондоне в 1851 году и стала настоящим мировым событием. В Гайд-парке вырос легкий, прозрачный Хрустальный дворец – чудо техники. Все страны выставили самые необыкновенные достижения своей индустрии. Франция демонстрировала удивительные предметы роскоши: лионские шелка, вышивки из Бове, ковры из Обюссона, фарфоровые изделия из Севра.