Волшебники парижской моды

Французский беллетрист Эрнест Фейдо[120], пожалуй, первый, кто наперекор всем выразил мнение совершенно противоположное. В своей книге «Искусство нравиться» (1873) он взял на себя смелость объяснить полный переворот в индустрии женского костюма только тем, что руководство вкусом дам в области одежды взяли отныне в свои руки мужчины.

А в отношении Ворта Фейдо говорил следующее: «Месье Ворт известен сегодня во всем мире, и это заслуженно. Он ни в чем не нуждается для поддержания своей репутации. Его публично обвиняли, высмеивали, ему завидовали, как всем новаторам, многие талантливые люди хотели бы быть на его месте… На манекенах, стоящих перед ним, он из нескольких метров ткани, выбранной с редчайшей тонкой интуицией, импровизировал, составлял, придумывал, пуская в ход все свое воображение». В конце концов Фейдо пришел к такому выводу: «Для того чтобы знать, как одеть женщину, нужно непременно быть мужчиной».

Парижская мода, 1867

Парижская мода, 1867

И все же, что мы знаем о туалетах Ворта – эфемерных творениях, живших не дольше тех часов, когда они служили украшением хорошенькой женщины? Художники и даже ремесленники оставляли свои работы на суд будущих поколений, а произведения мастеров швейного дела существовали только среди своих современников да на поблекших, пожелтевших страницах модных журналов.

На Ворта очень часто смотрели, даже его почитатели, как на выскочку, и тому были причины. Слишком стремителен был его взлет от мальчика-рассыльного до короля моды. Вкус, такой совершенный во всем, что касалось одежды, вне профессиональной области изменял ему совершенно. Его парижские апартаменты вызывали многочисленные насмешки. Но больше всего доставалось его роскошной вилле в Сюрене, парижском пригороде, ставшей любимой мишенью для злого язычка принцессы Меттерних, впрочем, она весьма дорожила своим незаменимым кутюрье. В своих «Воспоминаниях» она писала: «Признаюсь, что предпочитаю светлые комнаты со стенами, окрашенными побелкой, так называемому салону, где бедняга Ворт с непередаваемой гордостью принимает гостей. Салон изнемогает под тяжестью золота, бархата, плюша, всевозможных узоров и вышивок, позолоченной резной мебелью и засильем безделушек». Он возгордился своим достатком до такой степени, что заказал ванну для купания из чистого серебра, а затем – фонтан, постоянно бьющий струями одеколона! Пленник дурного вкуса, Ворт использовал для обивки кресел шелковую и парчовую ткань, где изображены сцены примерок платьев его высокопоставленными клиентками.

Выходы Ворта в высший свет подвергались многочисленным нападкам и порождали язвительные отзывы. Некоторые считали недопустимым, что какой-то кутюрье и его жена оказывались среди приглашенных на великосветские рауты, становились завсегдатаями салонов, чьи хозяева всеми силами старались заманить к себе самых блестящих людей эпохи.

Только сейчас, по прошествии времени, в нашем обществе стало возможным для кутюрье занимать высокое социальное положение, не считаясь с одобрением и согласием на то привилегированной касты, ослепленной собственным чувством достоинства и особостью своего существования. Но тот Ворт, которого принимали в высшем обществе, гораздо больше чем просто художник, он был автором шедевров моды, он был великим промышленником.

Диктатор моды

Слава великого кутюрье! Ей приписывают все, любой результат работы гениального творца, даже существующую уже моду, даже стиль, утвердившийся задолго до него. Так произошло и с Вортом. Мода развивалась и без него, следуя своим таинственным законам. Ширина кринолинов достигла своего предела, и наметились некоторые перемены: круглый каркас, поддерживающий кринолин, стал овальным, длина его уменьшилась и стала доходить лишь до колен, вернулась естественная форма бедер, расширение силуэта юбки переместилось – теперь крупные складки закладываются сзади. Таким образом, переход от кринолина к трену[121]

оказался вполне логичным. Тем не менее изобретатель трена не Ворт, хотя этот элемент дамского платья был впервые использован в одной из его моделей, созданных в 1866 году. Это еще одно из многочисленных доказательств его интуиции и безошибочного чутья. Прибавляя то там, то здесь какую-нибудь деталь, он подчеркивал силуэт, давал новую, законченную форму еще не рожденной моде. А публика считала, что Ворт и есть ее создатель.

Так Ворту приписали введение моды на туники (ок. 1868 г.), тем более что он сам рассказывал историю их возникновения. Как-то, гуляя по Парижу, он наблюдал за прохожими; какая-то дама, опасаясь запачкать юбку, подобрала ее сзади, перекинув подол через руку на манер туники. Он быстренько сделал небольшой набросок. Через несколько дней ателье Ворта представило прелестную модель платья-туники с юбкой, сшитой из двух кусков разных тканей, что позволяло насладиться игрой богатых цветов.

Парижская мода, 1867