Волшебники парижской моды

Императрица Евгения. Фото Диздери из коллекции Роми

В течение нескольких лет императорский двор сходил с ума по кринолинам. Но вдруг император заявил, что устал от них и видел только один способ положить конец этой моде – официально ее высмеять. Он поручил двум модным писателям Дюмануа и Баррьеру написать комедию с сатирой на увлечение кринолинами.

Спустя несколько недель, в 1856 году, заказанный водевиль «Кричащие туалеты» был представлен на суд зрителей. В театре – императрица, двор, весь Париж. В этой довольно глупой пьесе героиня выклянчивала у мужа непомерно большую сумму денег, чтобы купить четыре метра ткани, необходимой для кринолина. Дама, чрезвычайно декольтированная, выходила на сцену в гигантском кринолине, огромном, замысловатом металлическом сооружении. Публика разразилась криками, а муж на сцене в ужасе бормотал: «Вот, посмотрите… моя жена заточила себя в крепость…» Хор пел: «На юбку ушло столько ткани, что ничего не осталось на корсаж…» В финальном куплете объявлялся крестовый поход против кринолина. Но все было напрасно. Кринолин не погиб, как раз напротив. На следующий день императрица, повинуясь, как всегда, первым эмоциям, послала свою камеристку к актрисе, чтобы снять мерку с ее «кричащего туалета». Спустя три дня она появилась в огромном кринолине и предложила скопировать его другим придворным дамам.

Ворт в своих автобиографических записках оставил нам совсем другой портрет императрицы, что очень легко объяснить: «Первые из моих творений, предложенных императрице, – платье для прогулок из серой тафты, украшенное черными бархатными лентами, и ансамбль из жакета и юбки. В то время это было новшеством, но впоследствии стало вполне обыденной вещью. Императрица пришла в восторг от предложенных мною моделей. Однако она сказала: “Месье Ворт, вряд ли я буду в восторге, что мне придется показаться на публике в таком слишком новом костюме. Придется подождать, пока кто-нибудь другой наденет это. В моем положении я должна не делать моду, а соглашаться следовать ей”.

В конце концов этот туалет приобрела графиня де Пурталес[129]. Не прошло и шести месяцев, как я закончил для императрицы похожий костюм, который она надевала на скачки в Венсенне». Без сомнения, немалая заслуга в том, что походка императрицы стала более элегантной и аристократичной, принадлежит гению Ворта. В это заставляют поверить фотографии и описания ее туалетов. Репортер газеты «Парижская жизнь» в заметке, написанной в 1863 году, оставил свои впечатления от платья Ворта, в котором императрица появилась на приеме во дворце Фонтенбло: «Это по-королевски прекрасное платье, туалет, идеально подходящий для правительницы, – строгий и веселый одновременно, он производил впечатление величия и идилличности. Юбка из фиолетовой тафты, скроенная по косой, расходилась спереди, словно веер, открывая взорам нижнюю юбку в фиолетово-белую полоску и украшенную воланами». Торжественное открытие Международной выставки в 1867 году, последний всплеск Второй империи, стало для Ворта мировым признанием его многолетних усилий и забот по сохранению лионского шелкоткачества. Для императрицы он придумал сногсшибательный туалет: лионские мастера специально для этого платья выткали фай[130] – лимонно-желтого цвета с цветочным рисунком в стиле XVIII века. Отделку платья довершали настоящие алансонские кружева и бархатные ленты цвета голубой лаванды. Впервые Ворт отказался от использования кринолина.

И это роскошное платье, созданное ценой кропотливого труда стольких людей, императрица не надела ни разу. За несколько часов до открытия выставки пришло сообщение об аресте и смертном приговоре императору Мексики Максимилиану I[131]. Трагическое событие! Еще более трагическое для императрицы, т. к. по ее совету была организована эта злосчастная французская экспедиция в Мексику.

Известно только, что императрица имела на Наполеона III сильное влияние, оказавшееся губительным для государственной политики. Но никакие ошибки, которым она была причиной, не могли остановить ее страстного увлечения модой. Рассказывают, что в 1869 году, во время торжеств по случаю открытия Суэцкого канала, она сменила никак не меньше двухсот пятидесяти платьев.

Ворт даже после крушения Второй империи остался верным поставщиком бывшей императрицы Евгении. В память об одном цветке фиалки, который императрица когда-то дала ему в знак благодарности, он каждый год, до самой своей смерти, посылал ей огромный букет пармских фиалок.

Шли годы. Бывшая императрица жила в Кап-Марти, и однажды он нанес ей визит. Евгения пребывала в глубокой меланхолии, ее память, казалось, совсем угасла. Старый кутюрье рассказывал ей о Париже, о последних парижских модах, о последних моделях, созданных его домом.

Наконец, Евгения сбросила с себя вялость, стала слушать с интересом, глаза загорелись, и по ее поблекшему лицу пробежал быстрый отблеск юности.

Англичане и австрийцы