Волшебники парижской моды

Когда Ворт стал кутюрье Элеоноры Дузе? Эдуард Шнейдер, биограф актрисы, писал в 1924 году, что она одевалась у Ворта в течение тридцати лет. В первый же приезд ее в Париж, в 1897 году, все отметили свойственную ей сдержанную элегантность. Один журналист писал: «Взгляните-ка на террасу “Гранд-отеля”: эта миниатюрная, изящная буржуазка сидит в креслах; держится скромно, не вызывающе; в темном драповом костюме безупречного покроя… Нас убеждали, что она понятия не имеет об элегантности. И что же? Перед нами актриса, которая не знает ни одной модной лавки, куда слетаются все парижанки, а одета так, как можно одеться только в Париже…»

Актриса Элеонора Дузе в роли Памелы в платье от Жана Филиппа Ворта

Жан Филипп Ворт, потрясенный игрой Элеоноры Дузе, последовал за ней в Лондон, чтобы во второй раз увидеть ее в «Даме с камелиями». К этому спектаклю он послал ей новое платье с большим декольте; сначала она от него отказалась и согласилась надеть только вместе с тюлевым шарфом, срочно доставленным по указанию Ворта. Но как она сумела использовать этот шарф! В нем Дузе искала защиту от жестоких слов Армана Дюваля, в него заворачивалась, когда он бросал ей в лицо деньги.

Костюмы великой актрисы, в которых она выходила на сцену, были деталью ее игры, частью театральной миссии. Она придавала им такое же значение, как созданию декораций или работе режиссера над постановкой пьесы. Ее современники Аппиа[186]

, Гордон Крэг[187] и Станиславский упраздняли натуралистические старомодные декорации и создавали совершенно новый образ сцены, отныне отвечающий стилю самой пьесы, соответствующий ее лиризму или страстности. Дузе по наитию следовала тем же новым правилам: костюмы и их смена от одной сцены к другой отражали поэтапно эволюцию внутренней драмы героини, с самого начала пьесы гармонировали с настроением, атмосферой всего действия, разворачивающегося на сцене.

Мастерская корсажей Жана Филиппа Ворта, 1907

Какое понимание важности роли своего костюмера-кутюрье! Но увы, мнение актрисы по этому вопросу находим в ее переписке за очень короткий период – с 1922 по 1923 год. Письма более позднего времени как само́й стареющей актрисы, так и Жана Ворта, адресованные ей, исполнены личных воспоминаний и интимных переживаний. А телеграммы, посланные Дузе (актриса не слишком любила писать письма), очень похожи на нее саму: такие же спонтанные, пылкие, страстные; каждое слово, фраза стоят целого монолога.

Дузе, больная телом и душой, покинула сцену в 1909 году. Через двенадцать лет ее материальное положение сильно ухудшилось, и она вынуждена была вернуться в театр, играла в Риме, Турине, Париже, в Америке. Публика разделилась на два лагеря: одни рукоплескали, другие освистывали. В конце концов, она с большим трудом делала сборы, которых хватало лишь на жалованье ее труппы.

В Париже Эдуард Шнейдер и его жена нанесли ей визит. Она встретила их с улыбкой: «Видите, к вашему приходу я надела платье от Ворта. Но знаете, оно не оплачено». «Ворт, – сказала она потом Шнейдеру, – восхитительно внимателен ко мне в сложившихся для меня трагических обстоятельствах. Я написала ему, что в трудном положении и, вероятно, не смогу оплатить последний счет. Он единственный, кто ответил мне, что я могу вернуть долг когда пожелаю».

Страсть Дузе к театру не угасала никогда, теперь она выбирала для себя роли матерей. А Ворт с необычайной деликатностью и чуткостью помогал актрисе в ее непростой ситуации, не раз поддерживал в обрушивающихся на нее трудностях.

«Дорогая и великая Лео, – писал он, – еще я должен Вам сказать одну вещь, на которой настаиваю: никогда не пренебрегайте ни одним средством, какое может сделать Вас, насколько это возможно, более соблазнительной и молодой, даже в “Привидениях”. Не забывайте, что публика – это существо всегда молодое, вечно молодое (гораздо моложе, чем Сара Бернар). Публика молодеет по мере того, как ты стареешь, не знает жалости, и артисты обязаны подчиняться этому ужасному судье, чья первая реакция – это реакция ребенка, крайне спонтанная и необдуманная. Приходится считаться с этим главным условием и стараться сохранять власть над публикой с первой минуты своего появления на сцене. Одна известная иностранная певица, которая дебютировала в Париже, когда-то сказала моему отцу слова, навсегда оставшиеся в моей памяти: “Месье Ворт, прошу вас только об одном: выходя на сцену, я должна выглядеть приятно, со всем остальным я справлюсь сама”. Вы по собственному опыту знаете, что, если удалось захватить публику с первой же сцены, выиграна вся партия. Дальше Вы можете даже ошибаться – публика уже покорена, она Вам аплодирует…»