Волшебники парижской моды

Даже сам стиль моды двадцатых годов как бы оправдывал недостаточность производства: строгая экономия ткани, простота платьев рубашечного покроя, отсутствие кружева, вышивки, любых украшений на шляпах. Стало обычным не принаряжаться, даже собираясь в театр; считалось хорошим тоном афишировать простоту в одежде в противовес излишествам, которыми щеголяли нувориши, – «снобизм нищеты…» В течение еще нескольких лет интерес, который проявляли иностранцы к парижской моде, помогал несколько отодвинуть опасность, что индустрию моды постигнет полный паралич. В 1925 году одежда, меха, белье, ткани занимали второе место в экспорте Франции. Через десять лет эти товары переместились уже на двадцать седьмое место. Причину такого падения объяснять не нужно: это результат экономического кризиса, в конце двадцатых годов ураганом обрушившегося на весь мир.

Уже во время войны международный рынок цен опасно колебался, таможенные правила все ужесточались, цены на товары класса люкс возросли непомерно – все симптомы, предвещающие близкий мировой кризис. Но кто был этим взволнован? Кругом говорили только о подорожаниях, доходах, о прибыльных конъюнктурах. В США господствовало процветание, американцы хлынули в Париж, скупая все: платья, модные безделушки, перчатки, драгоценности…

Одали Карено, 1926

Но процветание оказалось миражом. Между производством и покупательной способностью пролегла пропасть, спекуляции стали неотъемлемой частью повседневности – смертельная опасность для деловой жизни общества. Внезапно рухнули все кредиты, искусственно раздутые Нью-йоркской биржей. В октябре 1929 года произошел полный крах.

Для парижской моды последствия этого краха оказались роковыми. Американские покупатели немедленно отозвали свои заказы, и на презентации межсезонных коллекций, проводившиеся в декабре 1929 года, никто из них не приехал. Парадокс моды в том, что его невозможно разгадать: во время полного отсутствия покупательной способности появляются сверхизобилие всевозможных драгоценностей, огромный ассортимент галантерейных товаров, вышивок, украшений и – вершина возрождающейся женственности – длинное вечернее платье.

Однако ничто уже не могло остановить прогрессирующего упадка в индустрии производства одежды. В 1935 году дефицит ее бюджета составил почти два миллиарда франков. Несмотря на то что безработица в этой отрасли почти отсутствовала, в том же году только в одном парижском регионе были зарегистрированы две тысячи тех, кто трудился в сфере моды и потерял работу.

Появился абсурдный национальный спектр – печальное следствие любого экономического кризиса. Покупайте английское! Покупайте американское! Такие призывы в международной торговле потом будут запрещены, т. к. они вели к росту тарифов и, что самое худшее, некоторые страны объявили об установлении квоты на ввоз товаров. Эта национальная пропаганда дала свои плоды, и ряд государств, в первую очередь Англия, бойкотировали модные товары французского производства, разрешенные к импорту.

Показ мод в Опере, Париж, 1931

Парижская мода, 1938

Другое губительное следствие наступившего кризиса для индустрии моды Франции – сокращение туризма, с 1930 года ощущавшееся все острее. Четыре года спустя число американских туристов, приезжающих во Францию, сократилось на семьдесят пять процентов, а туристы из других стран остались верны введенным их правительствами квотам.

Новый удар был нанесен Высокой моде: американские покупатели изменили свою тактику. Раньше большинство покупали около десяти моделей из каждой коллекции; теперь, объединяясь в группы, они покупали сообща только одну модель. Копировали ее множество раз, изготовляли с нее лекала и часто обменивались ими с другими модельными домами с целью возможно большего ее воспроизводства – на специально оговоренный срок – американскими портными. По истечении этого срока модель возвращалась во Францию, а так называемые американские покупатели избавлялись от необходимости платить пошлину за ввоз товара.

Вот от этого удара Высокая мода, увы, так и не оправилась. С уменьшением платежеспособности покупателей и исчезновением из Франции богатых клиентов кутюрье пришлось искать свой путь совсем в другом направлении. Отныне их интерес переместился на создание моделей, предназначенных для экспорта. Судьба этих моделей, далеких даже от малейшей миловидности, от хотя бы ничтожного намека на парижский шик и элегантность, совершенно иная, чем платьев былых времен. Индивидуальные, единичные туалеты, которые придумывались и создавались с такой любовью и фантазией и только для одной клиентки, – все это осталось лишь в воспоминаниях.

Сегодня

Противоречия

Несоответствия между человеком и необычайными возможностями современной техники наложили отпечаток на все проявления жизни наших дней. Механический клоун, неспособный справиться с головокружительной сменой машин, им самим изобретенных, – вот образ современного человека, находящегося в дисгармонии с ритмом своего времени.