Вор звездной пыли

Лули резко отстранилась от принца, и ее щеки запылали.

Он недоуменно моргнул:

– Аль-Назари?

Она повернулась и ушла, не позволив себя задержать.

Нырнула в толпу, которая уже стала превращаться в смазанные пятна цвета, кривые улыбки и нарочито громкий хохот. Она попыталась собраться, но мысли по-прежнему занимал проклятый вали. Улыбающийся, обаятельный Ахмед бин Валид, которому она неизменно отказывает из-за того, что он – убийца. Потому что он убивает таких, как Кадир.

И потому что в глубине души она безумно боится привязаться к кому-то. Кому-то довериться.

Лули внезапно врезалась в стену. Отступив назад, она подняла голову и увидела, что это была вовсе не стена, это был Кадир. Плотно сжатые губы говорили, что он обеспокоен.

– Готова уйти?

Лули крепко зажмурилась.

– Еще нет. – Она уставилась на бутылки, выстроившиеся на полках бара. – Мне нужно еще выпить.

Ей нужно было перестать думать. Перестать чувствовать.

Иначе ночка у нее будет беспокойной.

57

Мазен

На следующий день они вернулись в пустыню – с конями и необходимыми припасами. Мазену казалось, что он очнулся от сна. По какой-то непонятной ему причине купец отказывалась говорить о прошедшем вечере. Ему казалось, что она начинает ценить его общество точно так же, как он наслаждается возможностью быть с ней, но теперь он стал думать, что случайно сделал нечто такое, что снова разверзло между ними пропасть.

Хорошо хоть, она помирилась со своим телохранителем: в его присутствии ее гнев превращался в простое раздражение. Мазен завидовал их связи. Ему хотелось бы знать, каково это – быть с кем-то в таких близких отношениях, чтобы требовать открыть все тайны? У него был Хаким, но Хаким был его братом. «И единственным честным членом семьи», – подумал он мрачно.

Прошлое отца было тайной, и кто знает, сколько секретов у Омара?

Мазен постарался избавиться от беспокойства, решив сосредоточиться на дороге. Они потеряли карту – его передергивало, стоило вспомнить, что прекрасная карта брата похоронена в Песчаном море, – но продолжали двигаться в правильном направлении. У них все-таки остался магический компас купца.

Стрелка вела по тропам, огибающим скалы, и по тихим долинам, которые прорезали ручьи и речки. Хотя погода здесь была мягче, чем в открытой пустыне, сама местность оставалась негостеприимной. Тропы были неровными, так что вскоре Мазен почувствовал боль в спине и бедрах. Однако боль была мелкой неприятностью по сравнению с неотступными гулями и опасным убийцей, с которыми им уже пришлось столкнуться.

В дневные часы Мазен тащился за Айшой на охоту, помогал Кадиру ставить силки и ходил с Лули набирать воду в бурдюки. С первыми двумя задачами он справлялся не особенно хорошо: он спугивал добычу и обладал необъяснимой способностью портить незаконченные ловушки (хорошо уже то, что при провалах можно было не бояться выдать себя). А сбор воды был передышкой, возможностью осмотреться, не тревожась о том, что ждет на дороге.

Очень досадно, что его хорошее настроение было недолгим и испортилось уже через несколько дней, когда они выехали из скал и добрались до первой заставы. Отправившись за припасами, Мазен подслушал сплетни, от которых у него голова пошла кругом. Он услышал разговоры о том, что в Мадинне хаос – частые нападения джиннов, погибшие на базарах. Эти новости его встревожили. Разве Омар остался не для того, чтобы заняться безопасностью? Если так, то почему в Мадинну является все больше джиннов?

Но самыми непонятными стали слухи о нем самом: сообщали, что он тайком уходит из дворца в своих придворных одеждах и в одиночестве. Он недоумевал – не мог понять, почему Омар так открыто предает его доверие.

«Мне не следовало уезжать».

Мазен заставил себя проглотить слова сожаления.

Скоро все закончится. Он привезет лампу и… И что? Какой-то ифрит «спасет» их всех, а отец навсегда запрет его в комнатах за то, что он нарушил приказ? Этот кошмар представлялся пугающе достоверным.

Позже, когда они снова оказались в пустыне, Мазен поделился новостями с остальными. Айша отмела его обвинения, заявляя, что Омар своими мыслями с ней не делился. Мазен понимал, что это не так, ведь он слышал ее разговор с Тавилом в воровском убежище. Он просто не знал, как расшифровать услышанное.

Не добившись от нее ответов, он перевел разговор на ту лампу, которую они ищут. И спросил Кадира про заключеное в ней существо.

– Ты говорил мне, что ничего не знаешь про лампу, – сказала Лули Кадиру обвиняющим тоном.

Кадир, сидевший в седле с привычно безмятежным видом, только выгнул бровь.

– Потому что это так. Меня не было в мире людей, когда одного из моих товарищей заточили в лампе. Но…

Айша пожала плечами:

– Это должны быть Риджа.

Кадир вздохнул.

– Да.

Мазен посмотрел на них по очереди.

– Риджа?

– Перевертыш, – пояснила Айша. – В твоих сказаниях говорится о повелителе джиннов с раздутым самомнением. Если в них есть хоть доля правды, то речь идет о Ридже.