Вор звездной пыли

Это была, по сути, роскошная плавучая таверна, где посетители предавались обильным возлияниям, а поэты и музыканты сменялись на сцене, рассказывая скандальные истории и распевая непристойные песни. Каюта была большой и уютной. Столы стояли под облаками кальянного дыма, а за ними сидели ухмыляющиеся гости, которые перешептывались и смеялись за дорогими напитками. Над гостями висели неяркие лампы, которые покачивались в темноте сонными светлячками, испещряя стены пятнами теплого света.

Впервые за многие месяцы Лули смогла забыться. Она пила, смеялась и наслаждалась той приятной нечеткостью, которую дарит алкоголь. Она любовалась замысловатыми узорчатыми лампами, подвешенными к потолку, и ухмылялась на курящего сказителя на сцене, который словно парил в цветастых облаках.

– Так что теперь вы знаете! – вскричал сказитель. Щеки у него раскраснелись, глаза остекленели. – Если срубаете дерево, не постучав по корням, вы зовете в этот мир джинна!

Лули фыркнула. Сказитель заковылял со сцены под оглушительные аплодисменты. Его сменил небольшой оркестр, заигравший веселый мотив. Лули мотнула головой, потянулась за стаканом – и обнаружила, что он исчез.

– У тебя губы окрасились, – сказал Кадир. Выгнув брови, он крутил ее стакан в руке.

Она ухмыльнулась:

– А у тебя – нет. Верни мне вино, трезвый.

Когда она потянулась за стаканом, Кадир подался назад и осушил его. Лули стукнула его по плечу, но при этом по-прежнему смеялась. Благодаря вину все было таким приятным!

– Больше не трезвый, – сказал Кадир и поставил стакан.

Лули ему подмигнула.

– А давай напьемся допьяна?

– А давай не будем? – отозвался Кадир. – Не хотелось бы нести тебя до постоялого двора.

– Я прекрасно могу идти! – Она встала. И покачнулась. Когда Кадир потянулся ее поддержать, она схватила его за руку и подалась к нему с заговорщической улыбкой:

– Потанцуешь со мной?

– Откажусь.

– Ты ворчливый старик!

Лули вырвалась и, закружившись, нырнула в толпу. Сначала она еще слышала, как Кадир зовет ее по имени, а потом его голос стал просто пульсацией, сливающейся с боем барабанов.

Пронеслось улюлюканье. Лули увидела, как женщины встряхивают волосами, а мужчины хлопают в ладоши. В центре несколько человек встали в ряд, исполняя дебку. Она узнала в одном из мужчин принца Мазена. Он улыбался – не переставая, уже несколько часов – и кружил по кораблю с удивительной грацией. Во время очередного поворота он поймал ее взгляд.

Улыбнувшись еще шире, он протянул руку. Лули вдруг поняла, что поспешила ее принять, только когда их пальцы переплелись и они закружились вместе.

Принц притянул ее к себе:

– Мы все еще богаты?

Лули ухмыльнулась:

– До неприличия.

Он засмеялся – и это был неукротимый, свободный смех ребенка. Лули была потрясена этим странным человеком, который улыбался, даже когда его мир рушился. Казалось, он тут в своей стихии – тот красивый ясноглазый сказитель, открывшийся ей на базаре.

«Красивый, да! Хорошо, что тут нет Далии, которая сразу предложила бы брак».

Она сжала его руку.

– Пожалуйста, скажи, что умеешь танцевать.

Принц усмехнулся:

– Конечно! Какой бы из меня вышел прожигатель жизни, если б не умел?

Он перевернул руку так, чтобы их ладони прижимались друг к другу. А потом поднял их соединенные руки в воздух – и они пустились в пляс. Лули несколько раз чуть не наступила ему на ноги.

– А ты точно умеешь танцевать, аль-Назари?

Ухмылка принца была невероятно озорной. Лули не подозревала, что он может так улыбаться, с вызовом во взгляде.

Его слова что-то в ней разожгли – тот огонь, который обычно мог призвать только Кадир. При следующем кружении она намеренно сделала слишком большой шаг и с силой поставила ногу в опасной близости от его подъема. Принц отшатнулся, комично приоткрыв рот. Она похлопала ресницами и сказала:

– Следи лучше за своими ногами, принц.

Он быстро взял себя в руки. Когда они закружились снова, уже он выставил ногу, собираясь застигнуть ее врасплох. Так шло и дальше. Это был не совсем танец – скорее, это была взаимная полоса препятствий, где каждый старался не попасться другому под ноги. Лули перестала поворачиваться и начала уклоняться, так что мир при каждом шаге накренялся.

К завершающей мелодию ноте уда Лули настолько устала, что не смогла предсказать последнего движения принца – наклона, который для всех остальных выглядел как поклон. И он сбил ее с ног.

Лули навалилась на него. Она ощущала, как его грудь ходит от смеха, тепло его рук на своих бедрах… Удержав ее, он сказал:

– Похоже, я выиграл?

Она стояла, вцепившись в его одежды и стараясь не упасть. Ощущая биение сердца Мазена и соприкасающееся с ней тело, она вдруг задумалась, каково это было бы – опираться на кого-то, не ощущая себя уязвимой. Доверять кому-то безусловно, не только сердцем, но и телом.

Уже второй раз за день ее затуманенный разум призвал образ Ахмеда. Она представила себе, как он сидит под звездами и с мягкой улыбкой поднимает в ее честь чашу. «Сегодня позволь мне тебе прислуживать». Она попыталась представить себе, как положит голову ему на колени, каким будет прикосновение его губ к ее шее…