Вор звездной пыли

Лули порвала розыскной листок на кусочки и бросила Кадиру – тот сжег их дотла, не дав упасть на землю.

– Как ты думаешь, она уже далеко?

Кадир покачал головой.

– С запасом времени больше получаса и конем? Далеко.

– А Воскреситель ее не остановит?

– Воскреситель знала планы Айши с того момента, как спасла ее от смерти. Раз она не остановила вора тогда, не остановит и сейчас. – Он посмотрел на принца. – Говорить можешь?

Мазен дрожал, как новорожденный верблюжонок, но сумел кивнуть.

– Айша не говорила тебе ничего такого, что могло бы объяснить происшедшее?

Принц открыл было рот. У него вырвался какой-то звук, но словом он не был. Мазен сжал губы и понурился, на глаза у него навернулись слезы. Когда он наконец заговорил, его голос был еле слышен:

– Это моя вина.

Лули шагнула к нему.

– Ты о чем?

– Моя вина. Я уехал. Мне не следовало уезжать.

Не успела она попросить его выражаться яснее, как Кадир бросил на нее суровый взгляд: «Не дави на него».

Купец с жалостью посмотрела на убитого горем принца. Она знала, каково это – потерять близких. Она помнила, как потеря глодала ее кости и забивалась в сердце. Помнила, как не могла ни говорить, ни думать. И как внутри нее образовалась дыра – пустота, которая все поглощала.

Без Кадира она потерялась бы в этой пустоте.

У принца никого не было. И, что еще страшнее, против него настроили весь мир. Она не находила слов. Что можно сказать человеку, который потерял близких и к тому же был ими предан?

Кадир отошел от Мазена и схватил лампу. Как только его пальцы коснулись металла, под стеклом расцвело ярко-голубое пламя. Он вручил лампу Лули.

– Пойду собирать сведения. Если что-то случится, позови меня через огонь.

Он сжал ей плечо, взял шамшир и вышел из шатра.

Лули повернулась к принцу. К счастью, он перестал плакать, но теперь смотрел в землю остекленевшими глазами. Ей было видно, как его тело сотрясает дрожь.

Лули растерялась. «Что теперь?»

Она умела говорить, но только на людях. Она умела превращать слова в оружие и в щит, но ей никогда не удавалось утешать других. Даже в детстве родители сокрушались из-за того, что она не умеет сопереживать и слушать.

Принц не отреагировал на то, что она шагнула ближе. Он даже не шевельнулся, когда она неловко села рядом. Лули положила руку ему на плечо – и они оба вздрогнули.

А потом постепенно из его тела ушла напряженность: он сидел, молчал и дрожал. Лули оказалась так близко, что увидела в уголках его глаз морщинки от улыбок, разглядела, как покраснела его смуглая кожа. Он был мягким человеком, не приспособленным к суровой реальности мира.

И сейчас он столкнулся с этой реальностью в одиночку.

Принц глубоко и прерывисто вздохнул.

– Не будь я таким эгоистичным… – Он содрогнулся. – Если бы я не уехал…

– Если бы ты не уехал, то уже погиб бы.

Принц уставился на нее. Лули поморщилась. Эти слова вырвались у нее помимо ее воли. Однако она поняла, что это факт, и пусть она не очень хорошо разбиралась в собственных эмоциях, она привыкла полагаться на факты.

– Ты был козлом отпущения, принц. Человек, решившийся на отцеубийство… – Она сбилась, увидев, что у него из глаз снова покатились слезы, но продолжила: – Совершенно ясно, что Омар твердо решил это сделать. Будь ты там, ты стал бы просто помехой. Не вини себя в преступлении, которого не совершал.

По его щекам лились слезы.

– Я солгал отцу…

– Твоего отца убила не твоя ложь. Его убил твой брат.

Принц прижал кулак ко лбу и отвернулся. Плечи у него тряслись. Лули мысленно выругалась. Она тоже хороша…

Завеса шатра раскрылась. Лули вздохнула.

– Наконец-то. Ты не торопился.

Она подняла голову, и у входа был не Кадир, а немолодая женщина в многослойных шелках. Рядом с ней стоял мужчина с саблей на поясе. Женщина указала на Мазена и сказала:

– Это он. Посмотри на его лицо и попробуй сказать, что это не он.

Мужчина с саблей – судя по всему, наемник, следящий за порядком, – посмотрел на Мазена. Он уже собирался извиниться, когда принц поднял голову. Глаза у наемника округлились. Принц молча смотрел на него.

Лули схватила лампу.

– Кадир?

Огонь тихо затрещал – и все. Ей некогда было думать, что это значит. Наемник заорал, зовя подмогу, и уже бросился к ним. Лули врезала ему по колену лампой, одновременно хватая принца за руку. Наемник отшатнулся, а она рванула вперед, таща Мазена с собой из шатра.

Снаружи на них воззрились зеваки: сначала с любопытством, а потом с испугом. Набежали наемники, выкрикивая имя принца Мазена. Лули схватила принца и побежала к загону. Однако наемники уже были наготове и ждали их.

– Пусть меня заберут, – сказал принц. – Зачем я вам?

Лули впилась ногтями ему в запястье. Он вскрикнул.

– Заткнись и слушай. – Они уже были рядом с загоном. – По моему сигналу беги за конями. Я рассчитываю, что ты их отвяжешь.

– К-какому сигналу?

Объяснять было некогда. Наемники приближались, приказывая ей отойти от принца.

Кадир сказал, что храбрее ее он никого не знает. Сейчас ей придется это доказать самой себе.