Вор звездной пыли

Обычно отъезд Лули из Мадинны проходил тихо. Они с Кадиром вставали с рассветом, пили чай с Далией, а потом уезжали верхом, уложив припасы в бездонный мешок и взяв компас.

Сегодня все было иначе. Сегодня вся Мадинна собралась ее провожать. Или, по крайней мере, так ей показалось. Лули никогда не видела, чтобы улицы были настолько полны народа. Она знала, что пользуется некой репутацией, однако совершенно не ожидала, что о Полночном Купце знает столько людей. Странно, что она по-прежнему их завораживала, хотя выглядела отнюдь не таинственно, стоя в своих темно-синих одеждах на спешно сооруженном помосте. Обычно она уезжала из Мадинны под коричневой накидкой: в пустыне не было смысла привлекать к себе внимание.

Однако теперь она стояла здесь… Неуловимый Полночный Купец, залитый рассветным солнцем.

Расул аль-Джашин, купец, стоял у края помоста, пытаясь поймать ее взгляд. Лули его игнорировала. Он втянул ее во всю эту историю, и она ему этого никогда не простит.

Она смотрела на толпу, пока султан завершал свою речь. Их аплодисменты стучали в ее теле, словно биение сердца, и болезненно отдавались в висках. Ее подташнивало, и она не могла понять, вызвано ли это вчерашней выпивкой или нынешней тревогой. Все было слишком громким, слишком ярким. Хуже всего были приветственные крики: они доказывали, что эти люди одобряют задание султана, что не простят ей, если она сбежит.

По команде султана Лули села на гнедую кобылу, стоящую во главе каравана. Она заставила себя держать спину прямо, когда он подошел к ней с добрыми пожеланиями, которые явно были чуть прикрытыми угрозами. Хотя она была намерена только поздороваться с ним и его сыновьями, ее взгляд задержался на младшем принце, готовом отвернуться.

– Принц, – проговорила она вполголоса. – Ты не виноват в нападениях джиннов.

Она собиралась сказать ему это с самого их разговора на дворцовом дворе.

Принц наклонил голову и улыбнулся.

– Шукран. Счастливого пути, аль-Назари.

Он ушел следом за султаном и своим братом.

Она заморгала, удивленная его резкостью и неискренностью тона.

Подавив досаду, она послала кобылу вперед, борясь с головокружением от того, что мир шатнулся. Принц Омар и сопровождающий его вор, Айша, ждали ее вместе с Кадиром, ехавшим верхом на мощном жеребце. За спиной у Омара висели лук и колчан. Лули с удивлением увидела, что на пояс он повесил саблю-шамшир из их комнаты.

– Ударился в сантименты, да? – она ухмыльнулась. – Я-то считала, что шамшир так и останется настенным украшением.

Он повернулся к ней.

– Было бы глупо отправиться в пустыню без клинка, разве нет? – В его глазах искрился смех. – Он пылился на стене, и я решил, что мог бы прихватить его с собой: вдруг мне наконец-то представится случай пустить его в дело.

«Хочется надеяться, что такого случая никогда не представится». С трудом сдержав вздох, Лули поехала рядом с ним.

Кадир чуть откинулся в седле и кивком указал на горожан:

– Не думал, что ты настолько популярна на земле живых.

Его взгляд скользнул по приветственно кричащей толпе.

– Ты говоришь так, словно я привидение.

– Или легенда.

Кадир поймал ее взгляд.

Она вздохнула.

– Я-то считала, что живу тихо и незаметно.

Он отвернулся, громко хмыкнув. Лули искоса посмотрела на него, задумавшись. Ей все еще надо о многом его расспросить. О лампе, о путешествии и…

О головорезах. Она по-прежнему не забыла предостережение теневой джинны. О том, что для отмщения ей надо будет закрыть на замок свое сердце. Эти слова должны были что-то значить. И она обсудит их с Кадиром, как только они смогут улучить время, чтобы побыть наедине.

Но кто знает, когда это будет? Даже сейчас она чувствовала, как принц Омар ей ухмыляется. Никогда еще ей так сильно не хотелось стереть чью-то улыбку оплеухой.

Она посмотрела мимо Омара на его вора: высокую изящную женщину с темной косой, свисающей до пояса. Под ее неприязненным взглядом Лули чувствовала себя маленькой, словно жук, которого хотят раздавить каблуком. Ей определенно еще не приходилось бывать в худшей компании.

«Хорошо хоть, Кадир пока со мной». Она цеплялась за эту мысль, пока караван трогался.

Виски у нее пульсировали болью от криков и свиста толпы. Дети на крышах размахивали разноцветными лентами, женщины улюлюкали и кричали, мужчины бросали медные монетки, блестевшие на дороге. Солдаты султана стояли по сторонам от дороги, стоически наблюдая за происходящим и следя за простолюдинами.

Хотя Лули и была привычна к толпам, такого скопления людей в одном месте она еще не видела – и это зрелище чуть не заставило ее замереть. Но тут ей вспомнились слова Далии: «Репутация человека зависит от того, как он взаимодействует с другими».

Личность Лули была создана из тайны, и она не желала этого менять. Она заставила себя выпрямиться в седле и поднять голову. Ей почти удалось добраться до входа на базар, когда ее окликнул знакомый голос, на который она невольно повернулась. Расул аль-Джашин махал ей, проталкиваясь сквозь толпу.

Он подобрался так близко, что мог до нее дотронуться.