Воронья шпора

Течение битвы полностью переменилось, пока он перестраивал свои ряды возле Барнета. Сражавшиеся полки вращались около одного центра, и вместо тыла Йорка люди Оксфорда ударили в самый центр армии Уорика, его собственной армии. Граф Оксфорд видел, как пало знамя Монтегю, но его люди ломились вперед, растворяясь в тумане и не имея возможности остановиться, хотя некоторые из них махали руками и что-то кричали.

Когда рухнул стяг Монтегю, дрогнула вся армия Уорика – Эдуард Йорк нанес удар в самое ее сердце. Он получил один-единственный шанс – и без колебания воспользовался им. Его люди выстроились клином и ринулись пробивать или прорубать дорогу сквозь запаниковавшие ряды людей Оксфорда и Монтегю, не знавших, как выпутаться из убийственных объятий своих союзников.

Ричард Уорик слышал доносившийся спереди протяжный и хриплый крик, подобный грохоту волны, разбивающейся о береговой галечник. Проклятый туман не позволял понять, куда именно он должен вести свои резервы, однако мгновение вводить их в бой, безусловно, настало. При нем было шесть тысяч бойцов, свежих, без единой царапины, готовых вступить в бой по его слову.

– Вперед, в центр! – скомандовал он, отдавая приказ своему войску.

Уорик не мог не думать об участи своего брата Джона, находившегося в самом центре битвы, где шла наиболее напряженная схватка. Однако пелена тумана вдруг разошлась, и граф повернул голову, стараясь разглядеть на фланге как можно больше, пока окутывавшее их белое облако не сгустилось снова, предоставив ему возможность ужасаться тому, что он увидел. Глостер изрубил в капусту его правый фланг, и теперь его ряды заходили во фланг укрепившему центр Уорику. Это было жестокое решение, однако он ставил своих людей под двойной удар.

– Копья на фланг! Укрепить фланг! Копья и пики направо! – закричал граф, и сержанты бросились исполнять его приказ. Ничего больше Уорик сделать не мог, кроме как подставить колючий бок тем, кто пытался взломать его. Центр должен был устоять, иначе настанет конец и все труды его пойдут прахом.

Ощутив трепет в рядах спереди, Ричард извлек меч из ножен. При всей свежести своих сил, его люди понимали, что им зашли во фланг, а значит, со временем зайдут и с тыла. Ни один боец не воспримет подобную ситуацию без смятения, но они наступали. Они не могли бежать вперед, пока перед ними оставался терзаемый полк Монтегю.

Ряд за рядом резервный полк Уорика продвигался к центру сражения, а навстречу им брели умирающие, раненые, смертельно бледные от потери крови люди. На фланге победоносные роты Глостера с рыком топтали остатки войска Эксетера и врубались в свежий фланг резерва. И в это мгновение Ричард Уорик увидел Эдуарда, высоко сидящего на своем коне в помятом доспехе, с поднятым забралом и со знаменем, на котором красовалось Пламенеющее Солнце, над головой. Молодой король явно не замечал старого друга.

Уорик сражал каждого, кто становился на его пути. Неторопливым шагом он продвигался вперед вместе с рядом рыцарей, проламывавшим себе путь силой и свирепостью. Некоторые из упавших, уже умирая, замечали проходящего над ними коня и старались поразить животное. Не было предела злобе и ярости, выхлестнувшимся на поле этой брани.

Конь графа Уорика вздрогнул и пошатнулся, и всадник торопливо выпрыгнул из седла, чтобы упавшее животное на придавило его собой. Оказавшись на земле, он оступился и столкнулся с незнакомцем, вооруженным остроконечной алебардой, насаженной на рукоять топора.

Ричард Уорик попытался ударить его кулаком в металлической перчатке, однако противник уклонился от удара и с дикой силой вонзил алебарду в его бок. Оружие застряло в пластинах, и, выворачивая его, враг нанес Уорику такую рану, что тот застонал. Не имея возможности добраться до меча, он молотил и молотил по лицу незнакомца, превращая его в кровавую кашу, а потом, тяжело дыша, опустился на одно колено, ощущая при этом, что не может набрать воздуха в грудь.

Вокруг шла битва, орали люди, звенел металл. Уорик покачал головой, посмотрел на землю и увидел, что кровь капает у него изо рта. В этот миг он понял, что смерть близка, и последним отчаянным усилием попытался устоять на ногах.

Граф прижал руку к боку, из которого тоже текла кровь. Здесь боль сделалась еще более жгучей; она втекала в тело Ричарда потоком огня или едкой кислоты. Он кашлянул, обагрив ратную рукавицу кровью, и ощутил, что задыхается. Со страхом оглянулся. Взгляд его коснулся выпавшего из руки меча – он сделал к оружию нетвердый шаг и подхватил меч. Ощущая, как его оставляют силы, Уорик вонзил клинок в землю и оперся на него одной рукой. А потом преклонил колено на потоптанной траве, задохнувшись так, что в теле его больше не осталось дыхания. Неподалеку победоносный Эдуард вел своих людей в атаку на остатки его армии, являя собой великолепное зрелище.

Рука Уорика соскользнула с меча, и он упал.

* * *