Вороны Чернобога

— Мы же его здесь не оставим, Данияр? Вон сколько крови…

— А то сам не вижу, — буркнул ворон и вздохнул, пытаясь свести мысли в логический вывод. Мысли сводиться не желали. Более того — ворон начинал бояться, что парнишку родичи могут отправить в больницу, а там… Там не допустят в палату обычного человека, но упырь прорвётся, потому что поросёнок такой, что пролетит по всем коридорам, сбивая с ног всех встречных–поперечных, лишь бы выполнить вложенное в гнилые мозги задание…

— У меня бабуля — травница, — вдруг сказала Меченая. — Жаль, что у тебя машины нет. Можно было бы отвезти к нам.

— Лучше ко мне, — решил Данияр. — Бабуля не откажется ведь подняться на один этаж, чтобы этому раны посмотреть?

Прежде чем вызвать такси, Данияр снял с себя джинсовый жилет и надел на парнишку, чтобы не попачкать машину.

Они вызвали такси, объяснили водителю, что везут своего загулявшего приятеля домой. Водитель, может, и не поверил бы, но ворон улучил момент и сыпанул ему под ноги сон–травы в смеси. Трава сделала обманку реальностью — и таксист даже помог внести бессознательного ворона в салон машины.

— Руся! — недовольно позвал Данияр, когда Меченая замешкалась садиться в такси.

И выглянул из–за машины посмотреть, чем она занимается. Хмыкнул: девушка размахивала руками, прощаясь с недавними ездоками на себе, а вся компания нечистиков воодушевлённо прыгала на бетонной плите крыльца и точно так же махала ручонками и лапками. Разве что дрёма притулился на краешке плиты и уже дрых, уперев обвислые щёки в ладошки.

Юркнув в машину, к парню–ворону, Меченая чуть придержала дверь. А когда Данияр понял, что она хочет о чём–то спросить его, и наклонился к ней, она прошептала:

— А я теперь их всех буду видеть, да?

— Да.

По ночному городу, в котором не горят светофоры, до своего дома добрались быстро. Когда парнишку выгрузили на скамью у подъезда, а машина отъехала, Данияр тщательно осмотрел окрестности и убедился, что сюда никто не явился, чтобы покуситься на их жизнь. Кажется, те пока так и не узнали, где прячется последний, как они предполагают, ворон в городе.

Примерившись к телу и невольно радуясь, что оно бессознательное, Данияр вскинул парнишку на плечо, а Меченая побежала впереди — открывать все двери, и домофонную, и от его квартиры, благо ключ он ей отдал заранее.

Когда она закрыла за ним дверь, он осторожно сгрузил молодого ворона на кровать, которой до сих пор не пользовался, предпочитая диван. Глядя на парнишку, Меченая вздохнула и решительно спросила:

— Тряпки или салфетки есть? Хоть кровь с лица отереть, чтобы бабулю не испугать.

— Травницы крови не боятся, — с недоумением сказал он. — Ты просто скажи ей о раненом, а уж она сама во всём разберётся.

— Тогда я приведу бабулю, — с некоторым сомнением сказала Меченая, — а заодно и салфетки принесу.

— Ты уверена, что бабушка не спит? — уточнил он.

— Нет, она провожала меня. Ждёт, — снова вздохнула Меченая. И убежала.

Данияр успел вымыть руки от гнилой крови упыря и снять с молодого ворона рваньё, оставшееся от рубахи, когда дверь квартиры снова распахнулась — и он расслышал торопливый шепоток. Затем в комнате появились обе женщины. Причём бабуля Меченой шла с пустыми руками, зато девушка, шедшая за ней, несла огромную корзину со всем необходимым.

При виде Данияра бабуля остановилась, всмотрелась в лицо.

— Не ворон ли? — поколебавшись, спросила она.

— Ворон, — хмуро ответил он. И кивнул на парнишку: — Тоже.

— Табурет, — решительно сказала бабуля и, оглядевшись, сама придвинула к кровати ближайший стул. — Руся, ещё один — куда корзину ставить.

Пока бабуля колдовала над раненым, пока Меченая бегала по её поручениям то в ванную комнату — намочить тряпки, то в кухню — подогреть воды, постоянно спрашиваясь у Данияра, ворон отошёл к окну и насупился. До него только что дошло, что теперь он и в самом деле старший в городе. Что на его совести жизнь не только этого парнишки, но и остальных двоих воронов, которых он ещё не нашёл. И снова во весь рост встала проблема: что в первую очередь? Поиски упырей — или последних воронов?

Однажды оглянулся. Что–то в единственной комнате изменилось — по настроению. Бабуля продолжала колдовать над молодым вороном. Меченая же стояла посреди помещения и как–то озадаченно осматривалась. Он на минуту отвлёкся от дум о деле и попытался увидеть своё жилище её глазами. Небось, у неё самой отдельная комната: он знал, что с той стороны лестничной площадки, где живёт её бабуля, квартиры двухкомнатные. И, наверное, все эти комнаты ухоженные — как же, две женщины живут… А у него… Он нехотя усмехнулся. Холостяцкой берлогой тоже не назовёшь. Ни одной купленной вещи — всё старьё от предыдущих хозяев осталось. И выглядит комната заброшенной, хотя драил он её частенько. Что — что, а вороны всегда отличались стремлением к чистоте.

Улучив момент, когда девушка снова была послана отмывать тряпки от крови, бабуля вполголоса сказала:

— Ты, ворон, внучку мою обереги. Не бери уж с собой на такие случаи. Она неопытна — мало ли что с ней случится.