Вороны Чернобога

Балкон не застеклён, что сейчас оказалось на руку. И полная луна величаво плыла по чёрному небу. Данияр расстегнул первые две пуговицы рубахи и вынул на свет Божий цепочку с кулоном–камешком. Поднёс зеленоватый камешек к глазам — и посмотрел сквозь него на полночное светило. Полюбовался пару секунд, потом перевернул — и ещё немного понаблюдал за луной, которая не видна в таком ракурсе, зато камешек сразу заблистал белым пушистым светом…

— Есть… — прошептала Меченая, стоявшая плечом к плечу рядом с ним. — Две барабашки прибежали. Кто будет спрашивать?

— Я. Вопрос: кто поднимает упырей? — Продолжая любоваться луной, Данияр бросил взгляд на косматых головастиков с косенькими глазками, уютно пристроившихся на вытянутой руке Меченой.

Барабашки обернулись друг к другу. Минуты тишины — и Меченая пискнула:

— В городе таких нет.

Ошарашенный ворон спрятал под рубаху талисман и уставился на барабашек.

— Как это — нет? В городе ходят упыри — знаете?

— Знаем, — машинально ответила девушка.

— Откуда они взялись?

— Не городские, — без паузы ответили нечистики.

— Вы хотите сказать — кто–то сотворил их, но не в городе?

— Хотим.

Последний ответ словно насмешка. Он–то бегает ночами по городу, выискивая не только мастеров–некромантов, но и сами их творения, а тут — вон что оказывается!

— А кто именно — знаете? — уже осторожно спросил он.

— Нет.

— Зеркальник может знать?

— Нет.

— Благодарствую за помощь.

Барабашки хихикнули и улепетнули сквозь стену.

Меченая, полуоткрыв рот, посмотрела в точку их исчезновения, а потом, когда снова пошли через комнату, взглянула на кровать со спящим молодым вороном и вздохнула. Подняла руку к голове — наверное, у неё была привычка ерошить волосы. Сейчас — не получилось из–за травной плетёнки.

— Такие тёпленькие. Ну что? Теперь идём? И куда?

— Назад. Нам нужен Зеркальник того дома, откуда мы парня привезли. Возможно, он успел запечатлеть облик упыря. Если — да, то будем искать среди умерших похожего. Если не запечатлел, поедем по адресам других двоих воронов, пока на них не натравили упырей, надо успеть предупредить их. Плохо, что у третьего вообще адреса нет. Знаем только микрорайон, — закрывая входную дверь, проговорил он.

Пока спускались к выходу из подъезда, Данияр вызвал такси.

— Был бы один — и так пошёл бы, — объяснил он. — По дороге, может, присмотрелся бы к таимным местечкам, нет ли там упыря. Но с тобой… Рисковать не хочу.

— Данияр, а ты знал, что упыри вот так… ну, пропадают, когда их убивают?

— Знал.

— То есть этот не первый?

Они стояли на тёмной остановке, куда свет фонаря с улицы напротив почти не доходил. Меченая оглядывалась, и ворон понимал, что она выискивает нечистиков.

— Не первый.

— А почему я увидела барабашек сразу? Ведь они не дотронулись до моей руки.

— Чем чаще общаешься с нечистью, тем быстрей начинаешь привыкать к ней, к её облику. А значит — видеть их. Я же говорил… А ты… испугалась барабашек?

— Нет. — Она сказала это как–то задумчиво, а потом, словно осенённая идеей, обернулась к нему и спросила: — А если я сама захочу что–то спросить у Зеркальника, например, он мне без тебя ответит?

— Конечно.

Меченая закусила губу, отстранённо глядя на обманчиво пустынную дорогу, по которой то и дело мчались запоздалые машины. И ворон впервые ощутил любопытство: что она задумала узнать?

Глава 7. Руся

Руся хорохорилась. С момента, когда она увидела, как Данияр задирает голову какому–то злобному мужичку, заставляя его открыть шею, ей хотелось постоянно визжать от ужаса. В первые секунды, когда голова мужичка оказалась подвешенной за волосы, сжатые в кулаке ворона, девушка просто задохнулась: Данияр — убийца! И она… связалась с ним?! А потом… Потом, подозванная вороном, даже отводя глаза от мёртвой головы в его руках, она успела заметить, как страшно горят глазницы этой головы. Глаза — не про эту голову. Не про упыря, который отвечал на вопросы даже мёртвым… Желудок сжался так, словно его раздуло, а потом в него вложили тяжеленный камень. Она из–за этого камня дышать не могла, хватала воздух короткими вдохами… Но, когда отрезанная голова, будто резиновая, начала оттягиваться книзу, когда глазницы потухли… Нет, Руся пришла в себя тогда, когда из квартиры Данияра побежала за бабулей.

Та ахнула, увидев внучку.

— Что случилось, Русенька! Бледная вся! Лица на тебе нет!

— Бабуля, скажи сразу: упыри — живые?! — выпалила девушка.

— Что ты, милая?! — ужаснулась бабуля. — Мертвецы это! Как они живыми будут?!

— Но они ходят! Говорят!

Обняв внучку, бабуля неожиданно спокойно объяснила:

— Видимость всё это. Ходят, говорят — это они живую кровь пьют, потому и похожи на живых. Как перестанут пить — сразу видно, что труп трупом. Ты что ж, Русенька, сегодня такого видела? Погоди–ка…

Девушка даже не представляла, как хочется пить, пока бабуля не преподнесла ей чашку с успокаивающим отваром.

— Это наш сосед, — доложила Руся, жадно, до пролитых капель на подбородок, допив питьё. — Это он зовёт меня. И сейчас тебе надо тоже к нему идти. Быстро! Там раненый! То есть не сосед раненый, а другой! Его перевязать надо!