Восхождение: Проза

Ну, теперь такие разговоры надолго, вздыхает Эдуард Матвеевич. Ему вроде бы и обидно, что его занятие прервали, но и то, о чем говорят ребята, тоже интересно. Если разобраться, Женька Грилин, в общем, предлагает дело. Но столько с этим делом возни, что бог его знает, стоит ли связываться. Уж больно много всего менять придется. А больше всех — Бердникову. Понятно, что он не хочет.

Заставить Бердникова переделать расчеты Эдуарду Матвеевичу очень даже хочется. Уж кому-кому, а этому лоботрясу полезно поработать. Меньше будет ходить с секретаршами чай пить и хихикать. Но если вникнуть — только сейчас так получилось, что именно к участку Бердникова новая методика не подходит. А в другой раз вполне может случиться, что Эдуарду Матвеевичу и самому придется все расчеты исправлять. Поэтому тут дело сложное, подумать надо, а не просто вместе с Женькой под Бердникова мину подводить.

Ребята все еще продолжают спорить. Грилин ходит по комнате, машет руками, время от времени громко шмыгает носом. Маленький полный Бердников сидит на своем столе, еле доставая ногами до пола.

Эдуард Матвеевич внимательно следит за ребятами, прокашливается, поправляет очки и ждет, когда же кто-нибудь из них обратится к нему. Все-таки он здесь самый опытный, самый авторитетный и уважаемый начальством. Ему и надо их сейчас рассудить. Но внимания на него так и не обращают. Эдуард Матвеевич начинает прокашливаться громче, в конце концов сам раза два порывается что-то сказать. И совсем обижается, видя, что в его сторону даже не смотрят. До чего же все эти молодые самоуверенны! Можно подумать, что они здесь что-то решают. Будто, кроме них, некому разобраться.

Но больше всего возмущает Эдуарда Матвеевича то, что Женька Грилин вдруг начинает обращаться к Лушкову. Вот уж кто меньше всех в отделе что-то значит. Да и не лезет никуда. Такой этот Лушков размазня… И чего они его об этом деле спрашивают? Чего он может понимать?

— Слушай, но ведь так намного проще и быстрей делать, — говорит Лушкову Женька.

— Да проще-то оно проще.

— Ну так что же? — спрашивает Женька.

— А ничего… — говорит Лушков. — Делайте как хотите. Если нравится, предлагайте. Я свое отпредлагал.

Разговор обрывается. Бердников усаживается за стол и хочет чем-то заняться, но Женька трогает его за плечо, говорит:

— Пошли-ка покурим.

— Во! Точно! Надо бы… — Лушков встает со своего места так быстро, будто ему дали команду, и, не дожидаясь ребят, выходит из комнаты. Те идут за ним.

Эдуард Матвеевич достает свое письмо и пробует читать дальше. Но плавающие в памяти фразы из состоявшегося сейчас разговора и раздражение настолько мешают, что у него ничего не получается. Он смотрит на исписанные странички, даже старается что-то прочесть, а продолжает думать то о Лушкове, то о новой методике, то о Женьке Грилине. Больше всех его раздражает Женька. Проработал всего два года, а послушать — главный специалист. Вот просидит здесь еще лет десять, как он, Эдуард Матвеевич, тогда пусть больше других и рассуждает. А сейчас лучше помалкивал бы. Уж больно шустрый и крикливый. Ничего еще из себя не представляет. Да и сам по себе парень какой-то неинтересный. И книг не читает, наверное. А если читает — одни небось детективы. В общем, ну его к черту. Бердников и тот лучше. С тем хоть можно о книгах поговорить. Библиотека у него, видно, хороша, коли еще дед собирал. Повезло же человеку, что у него такая семья. Конечно, сейчас Бердникову можно смеяться над тем, как Эдуард Матвеевич макулатуру собирает и с талонами по магазинам бегает. И еще у разных шаромыг книги покупает. Да ведь у того же Бердникова ничего почитать не выпросишь. Не дает. Правда, Эдуард Матвеевич за это на него не обижается, — сам тоже раздавать книги по знакомым терпеть не может. То перепачкают, то страницы сомнут, то уголки обтреплют.

Наконец Эдуард Матвеевич собирается с мыслями, берет в руки карандаш и начинает читать письмо:

«Где, в основном, показывает нам прозаик своего героя? Где происходят основные события повести? Не на производстве, о котором говорится довольно-таки бегло, а в кулуарах треста, в метро, наконец, на квартире любовницы героя — то есть где угодно, только не там, где люди непосредственно заняты своей работой».

Последний абзац Эдуард Матвеевич пробегает глазами дважды. Что-то здесь не так, что-то ему не нравится. То ли надо «любовницу» заменить на «подругу», то ли вообще по-иному об этом сказать.

И еще хорошо бы здесь же какие-нибудь примеры из литературы привести, думает Эдуард Матвеевич. Какие-нибудь имена назвать. Чтобы в редакции сразу поняли — пишет человек начитанный, а не кто-то с бухты-барахты. Если увидят, что письмо от знающего человека, должны будут напечатать. Поэтому, наверное, стоит немного и о себе сказать.