Воссоединение

– В самом деле? – Он услышал в собственном голосе легкую нотку недоверия. Она тоже ее услышала, и он почувствовал, как она отдернулась.

– Да, в самом деле, – обиделась Лайла. Она встала на ноги, плотнее закутываясь в одеяло. Потом налила себе еще бокал красного, не предложив ему. – Я знаю, вы все думаете, что он безмозглый красавчик, только потому, что он молод и красив, но на самом деле он совсем не такой.

– Извини, не знаю, почему я так сказал, я совсем не думал… я не знал, что это серьезно.

– Да, серьезно. – Она села в кресло перед огнем и принялась задумчиво рассматривать свои накрашенные ногти. – Он спас мне жизнь, знаешь ли. Дважды. – Эндрю ничего не ответил, он ждал продолжения. Она подняла левую руку, одеяло соскользнуло. Он не мог поверить, что не заметил этого раньше: темный рубец, тянущийся на добрых два или три дюйма от запястья к локтю.

– Господи боже, Лайла.

– Да. Глупо, правда? Я сделала только один надрез. – Она подняла другую руку для сравнения. – Не могу представить, как кто-то делает оба. – Она глухо рассмеялась. – Меня остановила не воля к жизни, а боль. Ты не представляешь, как это больно.

– О боже, Лайла. О боже. – Он все повторял и повторял это, глупо, бессмысленно. Как могла она пойти на такое, как получилось, что он ничего не знал? – Лайла, я должен был быть там, мне надо было поддерживать с тобой связь…

– Дрю, ты сделал много попыток поддерживать со мной связь. – Она улыбнулась ему. – Ты не несешь за меня ответственности и сам это знаешь. Ты не несешь ответственности ни за кого из нас. – Он мог бы с таким же успехом разговаривать с Натали, та постоянно говорила ему то же самое. «Ты за них не отвечаешь, Эндрю». – Это было глупо, настоящая глупость с моей стороны. По сути, непростительная. Потому что я сделала это, когда мама была еще жива. Теперь сама не могу поверить, что я на это пошла. Если бы у меня получилось, это разбило бы ей сердце. Она осталась бы совсем одна.

Тут Эндрю подумал, что Натали была права. Лайла была исключительной эгоисткой. Показательной эгоисткой. Но дело не только в этом. Она была не просто эгоистичной, она была сломленной. Полностью сломленной. Когда он ее любил – потому что он ее любил, нельзя отрицать, он был пленен ею какое-то время, – была ли она душевно здорова? Надломы появились в тот последний год, это было ясно, но можно ли было их залечить, не начнись у него романа с Натали? Был ли он виновником того, что она надломилась? Ему хотелось произнести эти слова вслух, хотелось спросить у нее, но он боялся ответа.

– Я познакомилась с Заком в больнице, – продолжала Лайла. – Это было… лет около двух назад? Да. Так вот. Я потеряла работу. Я была совсем на мели, я пила, мое сердце было полностью растоптано одним типом, а потом у мамы диагностировали рак, и однажды вечером я взяла и… – Она жестами изобразила, как режет себе запястье. Эндрю вздрогнул. – Так или иначе, меня хватило только на одну руку, и, будучи полной долбаной слюнтяйкой, я не смогла вынести боль и вызвала «Скорую». – Она улыбнулась. – Какое-то время мы с мамой вместе лежали в больнице Святого Фомы. Только она не знала, почему я там оказалась. Я сказала ей, что упала с лестницы, когда несла бокал с шампанским. Думаю, она мне поверила. Надеюсь, что да. – Она ненадолго замолчала, продолжая ковырять лак на ногтях. – В любом случае я была в дерьмовом состоянии, и они продержали меня в больнице несколько дней, чтобы убедиться, что я не совершу еще одной попытки. Однажды днем я вышла выкурить сигарету, а этот парень выходил из главного вестибюля на костылях. Он улыбнулся мне и сказал, чтобы я бросала, потому что я самая красивая девушка, какую он видел, и будет досадно, если я умру от рака.

– И это был Зак?

– Это был Зак.

– Ловкач.

– Я тоже так подумала. У него было что-то со связками… не помню, какая-то спортивная травма, и он приходил на физиотерапию. Потом мы сталкивались с ним пару раз, когда я приходила навещать маму. Он пригласил меня на кофе, и, конечно, я отказалась, но он был настойчив и… Ну вот. Он оказался для меня самое то, что надо. Добрый, сильный. Без тараканов в голове. Он заботился обо мне. Ему нравилось обо мне заботиться. А ты знаешь, как я люблю, чтобы обо мне заботились.

– Знаю, – кивнул Эндрю.

Лайла соскользнула вниз с кресла, так что они снова сидели бок о бок.

– Так вот, это был первый раз. Первый раз, когда он меня спас.

– А второй?

Она прокашлялась.