Восстание против современного мира

На самом же деле во всем этом зачастую был скрыт эзотерический смысл, недоступный ни судьям инквизиции, ни простолюдинам, поскольку он был облачен в грубые одежды причудливых обычаев и любовных историй. Во многих случаях под «дамой» рыцаря подразумевалось то же, что и под «дамой», служившей предметом поклонения для членов известного гибеллинского общества «Верных Любви», что также связано с универсальным традиционным символизмом. «Дама», которой рыцарь приносил клятву безоговорочной верности, которой он посвящал свой крестовый поход, «дама», принимающая участие в обряде очищения, которое было для рыцаря наградой и обеспечивало его бессмертие в случае гибели ради нее, более или менее отчетливо воспринималась как олицетворение «Святой Мудрости», как воплощение «трансцендентной» или «божественной» женщины или преображающей духовной силы и вечной жизни. Сегодня появились исследования, посвященные деятельности «Верных Любви», где этот аспект средневекового рыцарства получил документальное подтверждение. [262] Кроме того, этот сюжет встречается в традиционном корпусе мифов и саг, где «женщина» выступает именно в этой роли. От Гебы, воплощения вечной юности, ставшей супругой героя Геракла на Олимпе, от Идунн (чье имя означает обновление, омоложение) и Гуннлёд, хранительницы магического напитка Одрёрир, до Фрейи, богини света, которая является предметом постоянного и безуспешного вожделения «стихийных существ», [263]

и Сигрдривы-Брюнхильд, которую Вотан предназначает в земные супруги герою, которому удастся преодолеть огненную преграду; [264] от женщины «Земли Живых» и «Победоносного»(Boagad), которая очаровывает гэльского героя Коналла Кернаха, до египетских женщин, хранительниц «ключа жизни» и лотоса воскрешения и ацтекской Коатликуэ, сопровождающей павших героев к «Дому Солнца»; от «прекрасной и статной девы», проводящей души по небесному мосту Чинвад, [265]

до Ардвисуры Анахиты, «святой и могучей, ведущей свое происхождение от бога света», которую молят о даровании «славы, принадлежащей арийскому роду и святому Заратустре», то есть мудрости и победы; [266] от «супруги» Гесера, тибетского героя, эманации «Долмы Завоевательницы», титула, связанного с двойственным значением санскритского слова шакти

, которое означает как «супругу», так и «силу», до фраваши, женских божеств, одновременно (подобно валькириям) являющихся как воплощением трансцендентной части человеческой души, так и теми, кто «дарует победу тем, кто взывает к ним; благо тем, кто их любит, исцеленье —больным», [267]

и так далее —повсюду мы имеем дело с одним и тем же сюжетом. Он позволяет нам проникнуть в эзотерическую сторону определенной части рыцарской литературы, посвященной женщине и ее культу. Индоарийская традиция гласит: «Поистине, не ради кшатры [в материальном смысле] дорога кшатра, но ради Атмана [«совершенно светлого и бессмертного» начала «Я»] дорога кшатра... Кшатра оставляет того, кто считает кшатру отличной от Атмана». [268] Именно эта идея лежит в основе указанного «культа дамы» в средневековом рыцарстве.

Однако необходимо обратить внимание на то, что символизм «женщины» в отдельных случаях может приобретать отрицательное «гинекократическое» значение, о чем мы будем говорить более подробно в дальнейшем (см. гл. 27), отличное от того, каковым он обладал в рыцарской традиции, где он был связан с «духовным мужеством», о чем мы говорили ранее, рассматривая отношения между царем и священником. Постоянное, настойчивое использование женских образов, свойственное эпохам героического типа, на самом деле означает только одно —даже перед лицом силы, способной даровать рыцарю или герою просветление и вывести его на сверхчеловеческий уровень, образцовым поведением для него является активная и утверждающая позиция по отношению к женщине, каковая в любой нормальной культуре является естественной для настоящего мужчины. Именно эта «тайна» в более или менее скрытом виде присутствует в средневековой рыцарской литературе, что отчасти связано также с так называемыми «Судами Любви»; например, достаточно вспомнить тот глубочайший смысл, который вкладывался в одну из наиболее часто обсуждаемых тем относительно того, кому должна отдавать свое предпочтение «дама» — «монаху» или рыцарю. [269] Точно так же встречающиеся в некоторых рыцарских кодексах заявления о том, что рыцарь, выступающий в своем почти священническом качестве или непосредственно как «небесный рыцарь», имеет право на всех чужих женщин, включая даже женщину своего суверена —естественно, если сумеет доказать, что он сильнее, —что само обладание «дамой» автоматически вытекает из его победы, [270] имеют эзотерический аспект. Здесь можно сослаться на то, что мы уже говорили ранее, рассматривая легенду о Немийском царе.