Восставшая из пепла

– В прямом, – пожала плечами Вика, ударяясь в воспоминания, о которых она никогда никому не рассказывала. – Лиля почти все детство болела, и ей было скучно дома, а тут я подвернулась, пришла как-то раз с мамой на работу. Знаешь, моя мама была у них в семье кем-то вроде прислуги. Так вот, меня тоже купили, подкинули Лиле, чтоб ей было с кем играть. Вот она и развлекалась, как могла, не видя границ. А все думали, что я на нее наговариваю. Она ведь была похожа на ангела – хрупкая, светловолосая, голубоглазая, ну разве такая будет ломать специально игрушки? Не то что я, – усмехнулась Вика, отворачиваясь от мужа, подходя к окну и распахивая створку, чтобы впустить немного свежего весеннего воздуха. – Ты ведь тоже ей веришь больше, чем мне, – горько прошептала она, прижимаясь лбом к моментально запотевшему стеклу.

– Неправда, – в два шага Леонид пересек небольшой кабинет, подошел к жене и обнял за плечи, – тебе я верю безоговорочно. Если ты говоришь, что она больна, значит, так и есть. Но зачем ей Катя?

– Как это зачем? – горько рассмеялась Вика. – Ты разве не понимаешь? Единственное, чего ей в жизни не хватает, это дочь. У нее ее нет, зато у меня есть. Поэтому ее нужно отнять и сломать. Я боюсь, Леня, я очень ее боюсь.

Необъяснимый прилив нежности, как это часто бывало в их отношениях, и вот он уже целует ее в шею и шепчет:

– Не переживай, родная, я обо всем позабочусь.

– Ты уже обещал мне, клялся, что она не подойдет к ней, а она не просто подошла, она могла сегодня сделать с Катей все что угодно. – Вика все-таки дала волю слезам.

– В этот раз все будет по-другому, – после краткого молчания отрезал Леонид. – Поезжай домой. Если тебе неспокойно, забери Катю со школы, и ждите меня в квартире.

* * *

Вот уже несколько минут Кирилл отчаянно тер руками глаза и голову. Даже снял пиджак и небрежно бросил его на стул, чего раньше никогда себе не позволял. К дорогим вещам он всегда относился с должным уважением. Но разговор с Павловым выбил его из колеи. Лиля пошла в школу к его дочери и устроилась работать медсестрой? Неужели она все-таки сошла с ума? Но ведь доктор не увидел у нее явных признаков безумия.

– Кирюша? – тихий стук в дверь, и Маша ужом скользнула в кабинет.

– Маша, я же просил, – поморщился Кирилл. Конечно, он даже не сомневался, что вся администрация в курсе его романа с собственной секретаршей, но эти стены видели и не такое. Вон Палыч в свое время вообще на своей женился. Но тем не менее он старался сохранять внешние приличия. Одно дело знать, а другое – иметь доказательства. Поэтому каждый раз, когда Маша проявляла публичную нежность, его коробило.

– Простите, Кирилл Александрович, – немедленно огрызнулась та. Кирилл поднял покрасневшие глаза на любовницу. Он любил женщин, наслаждался их красотой, тонкостью, черпал в них жизненную энергию, но иногда ему казалось, что они высасывают из него все соки и без них жизнь была бы куда легче.

– Что ты хотела? – устало поинтересовался он, в глубине души даже радуясь, что у него есть короткая передышка перед принятием решения.

– Все в порядке? – Маша подошла к Кириллу и положила руку ему на плечо, предвосхищая вопрос. – Приемная закрыта, никто не войдет. Я слышала, как ты говорил на повышенных тонах…

– А ты многое слышишь, – снова не удержался от колкости Кирилл. Он ведь уже обещал себе не пускать ядовитые стрелы в любовницу, ей ведь и так достается. Но в последнее время Маша невольно превратилась в девочку для битья. Точнее, она сама позволила себе ею стать, никогда не окорачивая Кирилла и не ставя его на место. А он порой был не в силах держать себя в руках.

– Здесь плохая звукоизоляция, – пробормотала девушка, отдергивая руку, но не двигаясь с места.

– Это Лиля. – После секундной паузы Кирилл привлек Машу к себе и усадил на колени. В голове пролетела мысль о рубашке, которая может помяться, но он ее отогнал – на сегодня больше важных встреч не запланировано.

– Что Лиля? – с замиранием сердца спросила Машенька.

Все эти десять лет она терпела унизительное положение в надежде на то, что Кирилл оценит ее жертвенность и безусловную любовь. Но после тридцати биологические часы начали оглушающе тикать, каждый месяц по капле убивая ее заветную мечту стать матерью. Да и наивность вкупе с верой в безупречный мир со временем истончились под грузом предательства и измены, уступая место горечи и цинизму, которые она тщательно скрывала от Кирилла, как и он от нее свое раздражение. Делала вид, что просто надеется на чудо, как и десять лет тому назад, когда все завертелось.

Тогда она была юна и наивна, мыслила максималистскими категориями. Была уверена, что знает, что правильно, а что нет. Конечно, бросать жену после такой трагедии было неправильно. Да и Гоша с Матвеем были совсем крошечными. Но время шло, одно обстоятельство сменяло другое, и, что удивительно, они всегда находились, эти самые обстоятельства, мешавшие Кириллу легализировать ее, вывести в свет, заявить всему миру, что вот женщина, которую он любит, а вовсе не та, что официально называется его женой.